Я знаю за собой такой изъян,
Что в ковырянии не чую меры,
Края у всех моих душевных ран
Не заживляет монотонно время.
Копаюсь средь болезненных причин,
Они на самом дне у каждой раны.
У остальных не знаю как мужчин,
А у меня зудит от сердца справа.
И снова захожу на сотый круг,
Хоть ноет волосатая грудина,
Быть может, ковыряясь, и умру.
Но мне, пока живу, необходимо.