Когда её вы не спасли,
Не стали тем, что я ещё не видел.
Ведь именно тогда - вы унесли,
Всё то, что я именем мню -
То Вера.
И ежели в то-принятой среде,
Среди запятнанных причин и
интерьеров,
Посиживал в прохладе,
Холодке...
И дым пускал,
В отлаженной природе.
Не знаю как,
Но буд-то без причин,
Какого-то известнейшего рода,
Он был рождён...
И в бездну дней-пучин,
Отправлен в мир-то-принятого рода.
А вот ещё -
Рассказ о наболевшем,
Расцвёвшим так,
Что вам и не узнать.
Как крышка гроба
Это поглотила.
Но что могу...
Ещё я рассказать.
Мне снова кажется,
Что вот -
Во мне опять угасли чувства.
И в растворённой тишине,
Взлетают отклики искусства.
И взмах руки,
И лебедь-сталь.
По глади прежнего безумства.
И непокрытая печаль,
Средь бела дня...
А может -
Снова мне запеть,
Где за слезами -
Тень.
И Омут.
Пора выказывать...
А жаль,
Ведь так знакомо -
Всё то, что можно рассказать.
Но не узали -
С чего всё это ли начать,
А что?!
Вчера ли?
Всё это было мне дано,
Как степень в массе.
Уже ли это - всё кино?
Всё мимо кассы.
Но шапка лезет на бекрень,
Карманы? На хер!
Гремит в оковы дребедень.
Башкой! Шумахер!
Угонщик призрака,
Постой!
Развей завалы,
Да по стаканам нам разлей,
И крикни в залы.
Где от голов, да от людей,
Не видно крика.
А шёпот вьётся, вдоль полей.
Чертами лика.