Конвойный не хочет молчать, ну а я говорить;
Минуту назад я смотрел в приоткрытую дверь
Из Верхнего мира, держа с позолотою нить...
Глаза чуть прикрыл - и ты раб, что на вёслах галер.
Цепями греметь уж привычно, не первую жизнь.
Зелёная миска похлёбки, как милость и пир,
Но часто сквозь ночь пробивается голос: "Вернись!"
Я только местами попутал зенит и надир.
Конвойный не хочет молчать, как и я говорить.
Железо сливается с кожей, насытить чтоб боль.
Тут местный сказал, что без боли не в радость и жить...
Но мне оставаться хотелось самим лишь собой.