Те, кто влюблён в неё, живут в пустом мечтанье
Увидеть хоть бы раз красу не в одеянье,
Под коим так манит бутонов колебанье,
Стан тонкий, стройность ног... всё тормозит дыханье.
Она скромна, добра, - "послушная лошадка",
Чист домик у неё, пред образом - лампадка.
Дивятся: коей год за старым мужем ходит
Лежачим и слепым, но дух не на исходе.
- Опять, - ворчит больной, кривясь усмешкой злою,-
Ни кофе подаёшь, поишь кабы водою.
Дай судно! "Утка" где? Смени скорей пелёнки
И ноги разотри. Жду капельки в глазёнки... -
Счастливым не назвать, увы, в сим браке время;
Муж Вакха ублажал, пришлось нести ей бремя,
Случалось, падал спьяну - знак остепениться.
И вот, сломал бедро, как впредь ему резвиться?
- Клялась быть верной век, - муж сам с собой ворчит, -
Вот стал не зрячим я. Эх, вдруг она с кем спит?!
Огню любви "друзей" останусь я преградой,
Не быть ей никому сладчайшею наградой.
Душа жены, не смей мечтать о женихах,
Когда вся жизнь моя теперь в твоих руках., -
Так сам с собой под час любил он изъясниться,
Ей говоря: - твой труд, знай, свыше наградится.
В окно стучится ветвь кривой, болезной ивы.
Задумалась жена: "храбрец-то боязливый.
Поникла головой, припомнив как Эол
Всех чувств дружка его исправный был посол.
Став другу спутницей прелестной и младой,
Летать мечтаньем над Эоловой главой
Она вдруг начала. Ах, он ни ест, ни спит -
Поэзия ему становится что щит.
Как Сирано де Бержерак стихи слагает.
Обманом ум пленять знать Муза помогает.
Всё другу отдаёт, а тот жене в черёд.
Та с благодарностью труды сии прочтёт.
Был муженёк - педант, судьбу упаковал
В привычку кампанейства и стиль сей соблюдал,
Чем огорчал Эола. Тот давно дышал
Его женой. О ней лишь наш поэт мечтал.
В отчаянье, что в мире одинок, шептал
Ирины имя... Одиночеством питал
Тоску по той, к кому так сердце пламенело,-
Тревожно время без взаимности летело.
Ан глянь, Творец, вдруг душам двум послал кураж
На бал мчал мерседес и за рулём, как паж
Обузданный Эол. Он жизнью восхищался,
Зря ль в Греции былой и Гиппотадом* звался,
И потому сумел "лошадку" приручить
И преданностью смог неверье победить.
Она: - люблю тебя, но будь великодушен,
Дай вылечить его...
- я в том тебе послушен.
Желанная моя, довольна будешь мною,
И ноги, и глаза вернём ему с тобою.
Ах, поглядев на них чьё сердце не забьётся
И со стремленьем страсти кровь быстрей не льётся?
О счастье, счастье! Как бездушный обольститель
Открыл сердцам любовь, но ей не стал хранитель.
Лишь вою ветра ныне внемлет бедный слух,
Где факел пламенной любви двух душ потух
И не познать, увы, влюблённым ложе сна;
Удар грузовика: крик, кровь, голубизна
Уже недвижных глаз... как невозможным веет,
Вокруг ночная мгла. Она за ночь седеет.
Ушёл туман маячившей любви прелестной.
И день и ночь она сиделкою безвестной
Всегда при муже, охраняет даже сон
И хмурит взор, хоть ясен божий небосклон.
Когда же за окном дремать начнёт луна,
На ложе сна опять идёт одна она.
Её душа Эола плача призывает,
Быть может в тьме ночной желанный дух летает.
.............................................
Где муж её, - святого долга уголок
И, там камин её, где вечный огонёк.
Порою ловит слух злой смерти завыванье,
Но не позволит дух, чтоб вырвалось стенанье.
Р.А.Н. 2023
* Эол был богом - хранителем ветров. Ветры часто
воображались в виде красивых очень резвых лошадей,
поэтому Эола называли и Гиппотадом, т. е. -
"Укротителем лошадей".