Он меня не узнал бы
первые пять минут,
после - восторгов залпы,
пьянка и …самосуд.
Как ему знать в пятнадцать,
что шестьдесят и пять
учат не удивляться,
учат не проклинать.
Как уместить полвека,
что разделяют нас,
в мраке за шторкой века,
скрывшего третий глаз?
В споре он был бы правым:
список моих растрат,
хоть и не стал кровавым,
меньше мог быть стократ.
Мог быть не столь уж тесен
список обид до слез
и лебединых песен,
спетых, но не всерьёз.
Юноша, прежний Саша,
неискушённый Я,
жизнь чумовая наша
видит свои края.
Пусть я героем не был,
слабым огнём горя,
но не копчу я небо -
значит живу не зря!