Молчало солнце, полдень с ним молчал,
прогретый сад тянул земные соки,
и то;поля немая каланча
пластала тень на выступы дороги.
И, кажется, вращение земли
стремительно теряло ускоренье.
И с ловкостью медвежией шмели
всеобщее молчанье стерегли
своим бубнообразным говореньем.
Резные кудри виноградных лоз
сочились молча сквозь просвет шпалеры.
И я тогда задумался всерьёз
о звуке, как одном из правил меры.
О том, какой, должно быть, верный слух
в зерне, поющем у земного лона,
касаниях, чувствительных к теплу,
и слове, наконец произнесённом.