У подружки Зинки был всего один недостаток – она любила поспать, разбудить её стоило большого труда и нервов.
Часов в семь утра Надька уже стоит под их дверью и прислушивается – спят или проснулись? Услышав шорохи, осторожно стучит. Дверь тихонько открывается.
– Заходи, буди, может, хоть ты разбудишь, – с надеждой говорит Эльвира Степановна, Зинкина мама.
Надька скромно протискивается в неохотно приоткрытую входную дверь. Входит в комнату к подруге и уже не удивляется, что подушка может быть на полу, а сама она лежать на кровати по диагонали, или «вверх тормашками» – ногами на подушке.
Пытается вразумить сначала словами, уговорами, шантажом – всё бесполезно. Трясёт как грушу, хлопает по щекам, щекочет пятки – не реагирует. Зажимает нос пальцами – начинает дышать ртом. Наконец догадывается: бросает на лицо подушку и наваливается всем весом. Какое-то время тишина, потом выныривает всклокоченная, недовольная Зинкина физиономия.
– Ты что?!
– Вставай, там пацаны ждут, в футбол играть!
Глаза у Зинки постепенно проясняются, но Надька уже знает, что надо быть начеку – уснёт, моргнуть не успеешь! И она продолжает тормошить, сдергивать одеяло, рассказывая при этом всякие смешные небылицы, придумывая их тут же, на ходу. Наконец, Зинка просыпается и неохотно встает.
– Пока не помоешь пол и не допечёшь блины, не смей никуда ходить, – входит строгая мать – учитель начальных классов.
Надьку выпроваживают, но как только Эльвира Степановна скрывается за поворотом, она опять у Зинки. Они моют пол, пекут блины, съедают один напополам, чтобы недостачу не заметила мама. И вот с чувством выполненного долга бегут играть.
Сегодня, для начала по плану спуск на связанных простынях из коридорного окна второго этажа, потом, когда соберутся две команды – футбольный матч. Зинка – вратарь, Надька – нападающая.
Простыни нашли, связали. Операция прошла восхитительно! Правда Надьку, болтающуюся между этажами, увидела тётя Катя из четвёртой квартиры. Конечно, рассказала Зинкиной маме, с какой плохой девочкой дружит её дочь и Зинке влетело.
На следующий день подруги обследовали все чердаки близлежащих многоэтажек. Ничего особенного. На одном – знакомые пацаны играли в карты. На остальных было спокойно. Когда слезали по лестнице, их увидела тётя Маша.
Каждый вечер Зинку допрашивали: «Что вы делали на чердаке?! Зачем лазили в подвал? Кто тебя загнал на березу!? Это опять Надькины идеи! Не дружи с ней! Из примерной отличницы ты уже скатилась до «хорошистки! Тебе что, других девочек мало во дворе?»
Но наступало утро, и тихий стук в Зинкину дверь повторялся с завидной настойчивостью.
А после одного, как выразилась Зинкина мама «вопиющего» случая, дверь для Надьки перестала открываться совсем. Но подружки находили время и места для встреч.
Как-то Надьке попалась книжка про жизнь В.И. Ленина в далёком заснеженном селе Шушенское. Вечерами она рассказывала Зинке о том, как он учил деревенских ребятишек читать и писать, как катался с ними на коньках на речке.
¬¬– В Шушенском есть музей! Вот бы побывать там! – поделилась новой идеей Надька.
Несколько месяцев они вынашивали этот план, к Новогодним каникулам он окончательно созрел. Родителям было написано письмо, в котором категорично сообщалось: «Мы уехали в Шушенское, в музей Ленина, к началу занятий в школе вернёмся. Не волнуйтесь, всё хорошо. Ваши Надька и Зина».
Утром письмо отдали соседской девочке с наказом вручить только к вечеру, а то не дадут съездить. Взяв с собой заранее приготовленные припасы – два новогодних подарка и скопленные на автобус до Бийска деньги, возбужденные от предстоящих открытий, долгой дороги ¬¬– только на автобусе ехать 100 км, счастливые, они помчались на остановку.
Город встретил толкотнёй и январским холодом. Девочки зашли в привокзальную столовку, денег хватило только на чай, но это не смутило. У них же были конфеты!
Потом они бродили по привокзальной площади, долго толкались у касс. Поняв, что денег на билеты не хватит, решили ехать на товарнике. Оделись предусмотрительно тепло: шапки, шарфы, штаны, натянутые на валенки, чтобы не попал снег, и ноги не промокли. Надо было только разузнать какие вагоны пойдут точно в Шушенское. На товарниках надписей не было.
Смеркалось. Мороз крепчал, конфеты закончились. Какой поезд пойдёт в Шушенское решили спросить у тётеньки, которая встречала все поезда. Узнав их планы, она позвала их к себе в будку, налила чаю, дала булочки. Никогда ещё таких вкусных булок девчонки не ели! Пока они их уплетали, женщина нарисовала им картинку: «Хорошо, я посажу вас в товарный вагон, который пойдёт в ту сторону, но ехать он будет два дня и две ночи. Печки там нет, кровати с одеялом тоже, даже крыши нет. Вы замёрзнете, и кто-нибудь найдёт два ваших окоченевших трупа. А дома родители уже прочитали письмо, и им стало плохо с сердцем, подскочило давление. Возможно, они уже попали в больницу из-за вас».
При этих словах Надька с Зинкой переглянулись – такого расклада событий они не предполагали.
«В Шушенское вы ещё съездите, когда вырастете, а родителей надо ехать спасать!» – категорично заявила тётя Валя.
Спасать родителей подружки бросились дружно. Сели «зайцами» на первый попавший автобус. Оказалось, что шел он только до половины пути. Но они были рады и этому. Километров десять бодро шли, заиндевевшие, ночью, по дороге. Наконец, первая проезжающая машина остановилась, их посадили в тёмную будку. Надька нащупала, лежащие на полу лопаты: «Бери, вдруг – бандиты! Отбиваться будем!»
Хорошо, что отбиваться не пришлось. Дома у Надьки пахло валерьянкой, бабушка держалась за сердце. Было жаль её до слёз. Зинка получила от брата подзатыльник и пинок: «Идите в милицию, родители туда убежали». Потом были слёзы родных и строгие нравоучения от дежурного милиционера, в глазах которого почему-то сверкала весёлая искринка. Поездку в Шушенское Надька наметила годков эдак через десять.
Теперь они как могли, старались не огорчать родителей – и учиться получше, и в библиотеку ходить, и поручения выполнять беспрекословно.
Однажды Надька с удивлением увидела, что Зинка, выйдя из библиотеки, достала из-за пазухи книжку и победно опустила её в сумку к остальным книгам.
– Ты, что – украла? – ужаснулась она.
– Нет, взяла. У них там ещё такие есть, а у нас – нет. Захочешь почитать – возьмёшь у меня, – щедро пообещала Зина.
Надька не любила брать чужое. Так уж её научили, с детства. Разве что ранетки в чужом саду, через забор могла дотянуться и сорвать. Ходить с Зинкой в библиотеку расхотелось. В магазин тоже – подруга частенько выносила то, что плохо лежало. Зато училась Зинка почти на одни пятёрки. Иногда Надька прибегала к ней, чтобы списать задание по алгебре. С химией тоже было много непонятного. Как-то раз они решили провести испытание, которое, как им казалось, открыло бы глаза на этот предмет. Надька достала реактивы. Сделали всё, как было описано в учебнике. Но что-то пошло не так. Взрыв произошёл в тот момент, когда вошла Эльвира Степановна. С тех пор, когда бы Надька ни пришла за подругой, ответ был один: «Её нет дома». Делать уроки и ходить вместе в школу Зинка стала с одноклассницей Любой. До самого последнего момента Надька надеялась, что Зинка одумается, и они помирятся, хотя они и не ругались. На выпускном, когда им выдали документы об окончании школы, Эльвира Степановна подозвала её и попросила показать аттестат.
– Да… Две тройки: алгебра и физика. Ещё и удовлетворительное поведение! А моя Зина окончила школу без троек, и поведение – отличное! И у подружки её, Любы, поведение – «отлично»!
Позже в Надькиной жизни ещё было много друзей и знакомых. Со временем одни уходили, оставляя навсегда в её сердце тепло. Другие, не задерживаясь надолго, проплывали мимо холодными тенями, и она принимала это как должное.
Друзья приходили и уходили, и только романтика и доля авантюризма были верны и всегда оставались с ней.