Люблю январь… И в феврале —
выдумывать забавы ради,
чем обустроено фойе
весны, когда уже некстати
зима накатывает, катит
последний снег при фонаре,
во все разбитые глаза
смотревшем тщетные мученья
худой зимы, перенося
всю тьму свою на небеса
за неименьем освещенья.
Люблю… И кто бы опроверг?
И утомил кого бы этот
мой — ни к селу, ни к месту — бег,
когда уже почти не светит
помимо солнца никуда,
где б, дико вырвавшись из жил, вся
моя погоня, ни следа
не находя, могла б разжиться?
Облезлый сумеречный снег
хозяйкой выдворен за холку;
тревожит паводком от рек…
И как тут не прибавить ходу
по хрупкой утренней фольге,
последний мозг сбивая столку,
когда охотник из фойе
апреля сделал уже стойку
на реверанс, а не суфле.