Когда стало известно, что в Н-ский полевой госпиталь пожалует высокое начальство, чтобы бойцам, отличившимся в СВО, вручить боевые награды, в рядах выздоравливающих случился приступ лёгкого замешательства. После непростых операций, на сей раз – не боевых, а хирургических, вид у ребят был, мягко говоря, не парадный. Конечно, по такому торжественному случаю можно было бы и отойти от уставных норм и правил. Слов нет, в обычной обстановке прикреплять медали-ордена к пижамам вроде как бы не комильфо, а тут всё же – госпиталь – и, вроде, всё вполне объяснимо. Но при свете телесофитов выглядеть не по уставу, «помятыми», что ли, никому не хотелось. Даже тяжелораненым, а уж ходячим – тем более. В самом-то деле: не каждый же день тебя по телику показывают… Для рядового россиянина, не говоря уже о родных и близких, это событие – не рядовое. Тут важности момента соответствовать надо…
Одним словом, проблема с формой казалась неразрешимой. Многих бойцов привозили в госпиталь из санбатов едва ли ни «в чём мать родила». В трудные минуты, на поле боя, балансируя на тонкой грани между жизнью и смертью, об уставной форме думаешь как-то в последнюю очередь. При первичной обработке ран, тем более. Но то в горниле боя, а тут – мирная, совсем другая жизнь, со всеми её условностями…
Над четырёхместной палатой нависло бремя тяжёлых раздумий… Невесёлое молчание явно затягивалось…
Вот тут-то тяжелораненый Егор-десантник, пусть и негромко (ранение в грудь не позволяло ему говорить во весь голос), но по-архимедовски торжествующе, воскликнул: «Эврика!»
– Ты чего? – меланхолично спросил его вечно чем-то недовольный танкист Глеб. Казалось, он оживлялся только при команде «К бою!»
– Мужики, я, кажется, нашёл выход из положения! Нам артисты драмтеатра помочь смогут! – заявил Егор, не расстававшийся с голубым беретом даже в госпитале.
– Это как? За нас награды получат что ли? Ну, да… Они же фотогеничные, да и любую роль сыграют. А уж в роли награждённых с удовольствием побудут, тем более. Жаль только, что за нас и без нас обойдутся, – вступил в разговор Олег. Он недавно перенёс операцию, ставшую следствием исключения из правил, когда сапёр ошибается только один раз – последний в жизни. «Лепесток», коварно притаившись в траве, ногу сапёру изувечил изрядно, но медики, со знанием дела «поколдовав» над конечностью, всё же её спасли…
– Ага! Подлетит вдруг начальник на новейшем УАЗе и бесплатно покажет кино, – хмыкнув, скаламбурил никогда не унывающий айтишник Артём, по привычке возясь с чьим-то, почти «отдавшим душу», мобильником.
– Не-е-е, – замотал патлатой головою десантник. У меня Дашутка, сестрёнка моя, в драмтеатре костюмером служит. Так она говорила, что им для спектаклей к Дню Победы бэушные комплекты формы привезли. Генералов-Маршалов и прочих старших офицеров среди нас нет, а с нашими погонами чинам рядового и младшего комсостава мы как-нибудь разберёмся: в магазине «Солдат» чего только нет! Дашуню попрошу – мигом слетает и всё нужное купит! Дело-то – рублёвое!..
Сказано – сделано! Уже через пару часов после «десантской» просьбы о помощи, из «Газели», припаркованной к служебному госпитальному входу, артисты и санитары сноровисто выносили объёмные тюки с негоспитальной одеждой, а скорая на ногу Даша, «слетав» в тот самый «Солдат» (благо он был неподалёку), высыпала на стол немалую кучу элементов армейской бижутерии – только подбери нужное…
Одним словом, к приезду высоких гостей будущие обладатели наград были экипированы по полной форме, чем немало удивили высоких гостей. Благо, вся церемония прошла хорошо к общему удовлетворению. При свете софитов заслуженные награды обрели своих законных хозяев, душевные слова, соответствующие случаю, были сказаны представителями обеих сторон. И даже неуставные наградные 100 грамм по разрешению главврача были осушены…
В виде поощрения за проявленное понимание ситуации, в качестве «массовки», то-есть, зрителей, – артистов пригласили к участию в церемонии награждения. Раньше-то они были по другую сторону сцены, а тут в одночасье вдруг публикой стали… Необычно, однако, но и такое бывает…
Впрочем, артисты, пусть даже и провинциального театра, не были бы Артистами с большой буквы, если бы и тут не проявили лучшие качества своих душ, ведь тяга к импровизации у них в крови.
Отозвав своих подопечных и проведя с ними короткую «летучку на ногах», помглаврежа театра Вадим Осипенко попросил слова и объявил, что генеральный прогон театрализованного представления к приближающемуся Дню Победы актёры готовы провести раньше срока, пусть и без грима, и не в привычных для них интерьерах знакомых им театральных подмостков, а прямо здесь, перед бойцами и медиками… Поэтому, если что – прощенья просим у почтенной публики… В ответ раздались лишь одобрительные возгласы. Ведь такие «культурные десанты» ныне случаются нечасто…
И под госпитальными сводами вскоре зазвучали бессмертные строки из «Василия Тёркина»:
С первых дней годины горькой,
В тяжкий час земли родной
Не шутя, Василий Тёркин,
Подружились мы с тобой.
Я забыть того не вправе,
Чем твоей обязан славе,
Чем и где помог ты мне.
Делу время, час забаве,
Дорог Теркин на войне…
И не беда, что иногда случались заминки, ведь в госпиталь приехали не все актёры, занятые в инсценировке, да, порою не хватало нужного реквизита. Но степень самоотдачи, проживание актёрами тех или иных ситуаций по ходу действа, в те минуты была на высочайшем уровне…
…Стоит ли говорить, что по заветам Станиславского с его беспощадным и бессмертным: «Не верю!» – нашим актёрам «фальшивить» нельзя ни при каких обстоятельствах?! Они ж не голливудовцы-халтурщики! А перед этими парнями, выжившими и побеждавшими в горниле боя, – халтурить нельзя тем более… Это понимали все. Потому и играли с особым настроем.
Впервые в истории этого театра генеральный прогон завершился продолжительными аплодисментами благодарных зрителей.
По обе стороны сцены присутствующие смахивали слёзы украдкой…
…То были слёзы единения сильных людей, твёрдо знающих главное: Наше дело – правое и Победа будет за нами!