- Вот он, путь мой!
Вот следы.
Нет иных отметин!
- Нёс Господь тебя,
а ты
так и не заметил.
***
такие помню времена,
когда был дом не домом, миром,
а основным ориентиром -
дыханье спящего меня.
такие помню времена,
когда был пол земною твердью,
где с изумительным усердьем
я коротал теченье дня.
такие помню времена,
когда сидели рядом боги.
один был добр, другой был строгим
вам их известны имена.
такие помню времена,
когда не знал, что всё так зыбко.
бог строгий сдерживал улыбку,
то не его была вина.
***
Как в мир является душа?
По острию карандаша.
По колпачкам клавиатуры.
По следу пальца у скульптуры.
И по скрипичному смычку.
По кисти трепетной мазку.
И в тихом вздохе, блеске глаз.
И в слове, что не напоказ.
И в бескорыстии поступка.
И в храбром сердце в теле хрупком.
Мгновенно так и не спеша
в наш мир является душа
***
сидит на лавке кошка
и смотрит на окошко,
как за окошком кошка
сидит совсем одна
и думают ревнивые,
какая же счастливая
та кошка за окошком
и кошка у окна
***
Приключилось это встарь.
Жил-был газовый фонарь.
Он стоял на тонкой ножке
возле каменной дорожки,
освещая поздний путь
тем, кто шёл куда-нибудь.
Разным он светил прохожим
днём погожим, непогожим.
В дождь, в пургу и даже в зной.
Летом, осенью, зимой.
И, как водится на свете,
загордился очень этим.
Я, как воин на посту!
Свет бросаю за версту.
И отращиваю тени
у людей и у растений.
Я - не то, что ты, Луна!
Ты капризна, холодна.
То являешь половинку,
то, как будто, даже спинку.
То, как серп. Что толку в нём?
То мешаешь солнцу днём.
Дымка чуть - тебя уж нет.
И без света белый свет!
Горячился не на шутку.
И в какую-то минутку,
то ль от праведного гнева,
то ли просто перегрева,
смолк чихнув. Затем погас.
Был, да вышел, видно, газ.
Потемнел кусок дороги,
подгоняя чьи-то ноги.
Но примчался ветерок.
Тучку с неба уволок.
И Луна во всей красе
осветила земли все!
Все леса, берёзки, ёлки.
Все проспекты и просёлки.
Горы все и все поля.
Океаны и моря.
Потому не спит полсвета,
созерцая чудо это!
***
Шептали мне сосны.
Шептали мне ели.
Ах поздно, ах поздно!
С постели, с постели!
Я вышел в туман
первобытного утра.
То был океан.
Океан перламутра.
Раскрасило солнце
в цвета дикой розы
туман и оконца,
и ствол у берёзы.
И вырвалось слёзно.
За то, что шумели,
спасибо вам, сосны!
Спасибо вам, ели!
***
Декабрь месяц. Снегопад.
Исчезло небо. Всё нерезко.
Ты запахнула занавеску.
Я что-то буркнул невпопад.
Прикосновением пленён.
Но не к себе. К часам на стенке.
Ты останавливаешь стрелки.
И всё, что дальше - вне времён.
***
Как удивительно,
что глазу
присущи дивные
черты.
Он не теряет
остроты,
хоть факт изучен
и доказан.
Как изумительно,
что в ухе
сокрыты дивные
черты.
Средь рёва
яростной толпы
оно
полёт услышит
мухи.
Как замечательно,
что сердцу
даны волшебные
черты.
Среди
душевной немоты
набатом
отзовётся сердце...
***
не хочу быть девочкой
не хочу быть мальчиком
я хочу быть белочкой
я хочу быть зайчиком
подрастают мальчики
и потом воюют
подрастают девочки
и о том горюют
***
мамы с папой нету вечно,
нас осталось трое.
я донашиваю вещи
следом за сестрою.
я похожа на сестру -
брат всё время дразнится.
если ночью я умру,
кто увидит разницу?
***
Если кошка редко плачет,
это ведь совсем не значит,
что не больно, не обидно.
Ну и что, что слёз не видно?
Просто слёзку уволок
вездесущий хвост-платок.
***
Маэстро в модном
сюртуке,
каких теперь
не шьют,
сидел на тонком
стебельке,
и свой играл
этюд.
Скрипач взял до,
скрипач взял ми,
подставив солнцу
плечико,
но пролетела
выпь над ним...
И больше нет
кузнечика.
А те, кто спрятались
в кустах,
искали скрипку
в ста местах.
Но не нашли
ни кучей,
ни ловкий,
ни везучий.
Взлетела скрипка
к небесам,
ведь ею был
кузнечик сам.
***
не смыкал ни разу век
муравей свой краткий век,
суетясь в скопленьи трав,
животом к земле припав
но в тумане предрассветном
обнаружен был он ветром
и увидел, хоть и поздно,
небо синее и звёзды.
***
На кого слизняк похож?
Он - улитка, просто бомж.
Пожалел его. Скорлупку
прилепил... В одну минутку
сбросил он моё зазнайство!
Ни к чему ему хозяйство.
И остался неукрытым
у разбитого корыта.
Значит ценит он свободу,
бережёт свою породу.
***
Кто без дома,
вечно в страхе.
Жил-был дом
у черепахи.
В доме
спаленка одна.
Крыша, пол
и два окна.
Зато дом
красивый, крепкий.
Лучше, чем
гнездо на ветке.
Лучше
домика улитки,
конуры,
что у калитки.
Зная это,
звери, змеи
Черепаху есть
не смели,
строго чтя
обычаи
от людей
в отличие.
Прочный дом
у Черепахи.
Кто без дома,
вечно в страхе.
***
Спи,
звезде
не стать снежинкой.
Баю, баю, баюшки.
Превратится не
в дождинку,
превратится
в камешек.
Спите,
длинные ресницы.
Баю, баю, баюшки.
Ночью
тучка прослезится,
и остынет
камешек.
***
очень грустно мне,
коты.
грустно жить,
когда
жизнь -
есть поиски
еды
и
сама еда.
***
Опять засну случайно,
как водится, под утро.
Когда дожди печальны,
а небо перламутром...
Мне снова снилось детство.
Ах, как же там просторно!
Стараешься вглядеться.
Проникнуться повторно.
И изучить обычаи.
Но сны... Они так скоры.
И я очнусь под птичьи
смотрины, свадьбы, ссоры.
***
вечно сыплется песок.
видно, так уж он устроен.
будто кто его построил,
хоть и строй тот с волосок.
чтобы так текла вода,
нужно воздухом напиться.
а иначе приключится
редких капель череда.
у песка ж иная стать.
он неспешно, вроде, льётся.
но смириться остаётся -
что просыпал, не достать.
унесёт его теченье
и удачу, и просчёт,
взлёт души, сухой расчёт,
сердца нежное влеченье...
он без устали бежит.
он без устали струится.
за страницею страницу
перелистывая жизнь.
***
Когда случается любовь,
она, как в детстве день рожденья.
Исчезнет лет нагроможденье,
когда случается любовь.
Когда случается любовь,
то распахнёт объятья небо!
И грани нет, где быль, где небыль,
когда случается любовь.
Когда случается любовь,
одни на свете! Всё вторично.
И это вовсе не критично,
когда случается любовь.
Когда случается любовь,
приходит мысль, что нет и смерти.
Ведь смерть и есть суть круговерти
пока не явится любовь.
***
Раз вознесясь
за облака,
чтоб там уже
не обмануться,
на мир взирая
свысока...
Голов
склонённость.
Спины гнутся.
И руки крестят,
а уста
благое произносят
слово.
Но без души,
душа пуста.
А значит,
быть распятым
снова,
когда б вернуться...
Фарисей!
Гораздый на цитаты
книжник.
Чем, окромь слов,
богат муж сей?
Одежды в клочья!
Кнут!
Булыжник!..
Каким же
должен быть
замес?
Какою вера
исполинной!
Чтоб дотянулся
до небес
тот,
кто вчера ещё
был глиной.
***
Ты ищешь Бога?
Бог не в Риме,
Афоне,
Иерусалиме.
И не спасёт тебя
Тибет.
Ты ищешь Бога?
Бог в тебе.
***
сто раз пришествуй,
хоть в том хитоне,
какой заштопан
от плеч до пят,
один в один,
как на иконе,
и будешь ровно
сто раз распят.
***
прикажи реке не течь.
прикажи огню не жечь.
прикажи ветрам тибета
крышу мира не стеречь.
если сможешь, я готов
рушить замки, будь их сто!
возведённые про это,
где ни камешка про то.
***
опушила зимушка домики
в дни последние февраля.
от машин - белые холмики,
небо белое и земля...
а за городом, где-то за городом,
лишь холмы да бурьян меж полей,
да белые брови и бороды
сосен, елей и тополей.
***
За округлостью столов,
за округлостью
скрыты грубости углов,
скрыты глупости.
То ль от трезвости ума,
иль нетрезвости,
правит дерзость бал сама,
правит с резвостью.
Мне б по полю да босы'м,
мне б по полюшку!
Хоть под дождичком косым,
но на волюшку!
На кладбищенской земле,
над могилою
преклониться б, вспомнить мне
лица милые.
Попросить за лень, за желчь
там прощение.
Там же свечечку зажечь
в утешение.
И назад без лишних слов
обновлённому
за округлости столов
изумлённые.
***
Утро, солнце, школа, друг!
Тук - тук - тук - тук!
Летний день, семейный круг.
Тук - пробел - тук - тук!
Вечер. Дождь. А твой удел -
тук - пробел - тук - пробел.
Ночь и снег. Как мел он бел.
Тук - пробел - пробел - пробел...
пуля
обтекаема, воздушна,
гравитации послушна.
и верна инерции -
от курка до сердца и...
догнать Бога
Не продаю я лошадей!
- ворчал араб, браня.
Меняю! - крикнул иудей,
Свободу на коня!
И новый конь его помчал,
глотая пыли взвесь.
И снова кто-то отвечал:
Он только что был здесь!
Так минул год верхом чуть свет,
хоть двести сёл всего.
Вы лжёте! - всадника ответ,
Здесь не было Его!
И дальше шёл уже пешком,
оставшись без коня.
Вдруг зарыдал, упал ничком.
Господь, прости меня!
То было ночью или днём?
Едва ль узнать дано.
Плеча коснулись... Встань, идём!
Он ждёт тебя давно.
другу
Отчего время скорит бег,
пролистав сорок зим, вёсен?
А у нас за окном снег
серебрится в объятии сосен.
А у нас за окном тишь.
Не иначе как быть вьюге.
Ты наверно уже спишь.
Видишь сны... О севере ль, юге?
Вдалеке от былинных мест,
Андромед, Орионов, Персеев,
созерцаешь лишь Южный крест.
Пожинаешь то, что посеял.
И струясь убегает песок.
Долго ль бахвалиться лету?
Серебром нарядился висок.
Той ли зимой, в эту ль?
Все тропинки метель замела.
Осерчала вьюга под вечер.
Позвони мне. Спроси, как дела.
За окном тает снег! - отвечу.
***
Кто ты, Осень?
Я - Лето, уставшее быть Летом.
А девчонкой меня звали Весною!
Когда же умру, нарекут Зимою...
Что дальше?
Придёт другая.
Чем-то похожая,
в чём-то иная.
***
Когда в осеннее круженье
зима вторгается уже,
природа в виде одолженья,
забыв о хронометраже,
подарит крохотное лето.
Но близок час и кратки дни.
А между тем на свете где-то
горят всенощные огни.
И в ожидании развязки
склонились люди над людьми.
И не меняются повязки,
а только лица, лишь они.
Но что это коснулось глаз?
Что осветило эти лица?
Пусть кратки дни и близок час,
но это длится, это длится.
На этом скорбном рубеже
у мысли ясность, чёткость речи!
И хоть зима пришла уже,
он памятен, а значит вечен.
песчаная алгебра
Спор возник
у бомжей-алкоголиков.
Спор недолгий,
одномоментный.
Жизнь, один утверждал,
синусоида.
Нет, другой возражал,
экспонента!
Меж высотками
в скромном дворике
с неизменной забавой
квадратною
на песке рисовали
и строили
ось абсциссную,
ординатную...
Поначалу шёл
перманентно я,
иронично косился
в движении,
я-то знал,
что жизнь - экспонента
с синусоидным
наложением.
Стали жёсткими,
стали нервными
и повсюду грозят нам
шпаргалками.
А чиновники, чтоб им...
быть первыми,
обгоняют по встречке
с мигалками.
Но не всё беспросветно
и гадко.
Извиню перегар
алкоголикам.
Пусть чиновники едут
на бл..ки,
я ж присяду с бомжами
за столиком...
Прутик, выпавший
из метёлки
работяги таджика-дворника,
вырисовывал с дрожью
осколки
мира, ставшего
беспризорником.
***
Спрятать душу
в тесный ящик.
И забить
большие гвозди.
Крылья ей,
всегда парящей,
обкорнать.
Забыть о звёздах.
О волшебных
и зовущих
тех глазах,
что неба краше.
Песню дивную
поющих.
Тёплых, словно
солнце наше.
Сердце заменить
насосом.
Пусть по жилам
гонит кровь.
Ликвидировать
вопросы,
если им ответ -
любовь.
И зажить спокойной
жизнью.
Сон, работа,
снова сон...
Выгнать Из дому
харизму.
Долг, карьера -
вам поклон.
Так с беспечностью
играя
в пустоту незрячих
глаз,
понял вдруг, что
умираю.
Окончательно.
Сейчас.
***
Пусть ты не молод
и учтив.
Умён, не трус,
голубоглаз.
Но приплюсовано
"почти"
к двум первым строчкам.
Это раз.
Шутник, но в ссоре
примитивен.
Неловок и
порой наивен.
И замерзает
голова.
Но всё почти.
И это два.
Почти поэт
и счастлив тем.
Почти здоров,
почти спортсмен.
Отца и сына
не найти
тебя заботливей
почти.
Но жизнь ты любишь
не почти.
О мире судишь
не почти,
им восторгаясь
не почти
и содрогаясь
не почти.
Поскольку точно
не почти
неравнодушным
вырос ты.
Так может первое
"почти"
не стоит и
внимания
на фоне данного
предпочитания?
***
Не могут воевать
отцы,
как сыновья.
Виной семья,
виной быть может
так некстати
ночное бденье
у кровати
и разговор с душою
чуткой,
когда казался
час минуткой.
Когда ты
наблюдаешь просто
сыновнии болезни
роста
и первую любовь,
и грусть,
и стих, который
наизусть.
И что-то видишь
в юном взгляде,
вдруг понимая,
чего ради.
Как на войне
они похожи,
мальчишки те
и эти тоже.
И пусть уж
на исходе срок,
ты медлишь
нажимать курок...
Как сыновья,
хоть храбрецы,
не могут
воевать отцы.
memento mori
Планируешь
жить долго.
Жизнь планируешь.
И некогда подумать
о душе.
А смерть меж тем
поблизости фланирует.
А может,
не фланирует* уже.
* - прогуливаться без цели
***
Мы в детстве
учимся считать.
Не так,
как взрослые,
кем стать,
увы, должны,
коль припечёт.
Но я запомнил
детский счёт.
Считать живым
всё, что мертво.
Луну и ветер,
и метро.
Огонь и воду,
как без них,
считать живее
всех живых.
Решивших
спрятаться в углу
и пляжный мячик,
и юлу.
И россыпь звёзд.
И провода
считать живыми
иногда,
когда им вторит
майский жук...
И смерть считать
набором букв.
***
Спи, моё солнышко!
Радость непрошена.
Спи, мой зверёныш,
шерстку взъерошивший.
Нет тебя лучше.
Спи, мой романтик!
Губки припухшие
сложены бантиком.
Жизнь так устроена.
Утлым судёнышком
счастье неволится
морем студёным.
Валом девятым
в небо заброшено.
Вихрем крылатым
мачты раскрошены.
Сон подлетая
тронул ресницы.
И не мечтаю,
чтобы присниться.
Спи, моё солнышко.
Спи, драгоценная!
Радость непрошена.
Чувство нетленное.