А было так - он никого не спас.
Ни эллина не спас, ни иудея.
Он прожил век, размеренно старея,
И стал отцом и дедом в должный час.
И пестовал своих учеников,
Учил творить... И лавки, и кровати...
Но не пытался главного сказать им,
Зато и не нажил себе врагов.
А вечером, почти уже без сил,
Налившиеся ягоды срывая
С тутовницы у козьего сарая,
Он ввысь смотрел и звёздам говорил
Про тяжкий хлеб и про рыбачьи сети,
Что день за днём приносят мертвецов,
Что мира нет давно в земле отцов,
И нет того, кто за беду в ответе.
Что жизнь прошла, как будто день прошел,
И скоро упадут на саван комья,
И что теперь никто его не вспомнит,
И это, правда, будет хорошо.
Потом спускался к берегу, туда,
Где тени тихо волнами играют,
И молча брёл, пути не разбирая.
Терновник, галька, чёрная вода...
Ночной туман над озером редел,
И через дымку невесомой взвеси
Смотрели изумлённые созвездья,
Как старый плотник ходит по воде.