Бывало, снимет череду
краесогласий вслух с айфона
какой знакомец на беду
мою, аж в опаль вянет флора,
и - ждёт! Но я-то здесь причём?
Сам с потолка придумал, сам и
суди. Не мне в чужие сани
соваться тёртым калачом.
Молчу… ведь лезть в калашный ряд
с моим-то пухом – смех и только,
и потому ни в аккурат
не говорю ему, ни тонко:
мол, тот, кто гениев опять
листает сумрачно, чтоб в пару
соваться к ним, с того навару
не будет, ложке что б стоять;
под нос его издалека,
верней, к словам его избитым,
скакун бурливый родника
не прилетит пробить копытом.
Мне жаль… мне искренне… мне сложно…
мне буквословцу… перед ним…
ведь это ж он решил своим
умом не понимать того, что,
когда теряет окоём
неповторимый свой рисунок,
не в слово «сумрак» за окном
мир погружается, а в сумрак.