Эксперт конкурса "Эксперимент" Вероника Трунова
С Вами, с самопредставлением эксперта я, Вероника Трунова.
Родилась, выросла и живу по сей день в небольшом подмосковном посёлке Селятино. Моя жизнь прозаическая настолько, насколько это вообще возможно: закончившей в лих'ом 1994 году технический ВУЗ - Московский институт тонкой химической технологии - по специальности "химик-технолог", мне пришлось "переквалифицироваться в управдомы". Так я стала работником банка, получила второе высшее, теперь уже экономическое образование, а работаю начальником кредитного отдела в одном из московских банков.
Но какой же химик без лирики? Или лирик без химии? Стихи писала с детства, творческую часть моей жизни можно поделить на 2 этапа: первый длился долго, закончился резко, думала навсегда. Но через 17 лет перерыва также внезапно, как ушли, стихи ко мне вернулись.
На Стихи.ру я с 2017 года, публикуюсь на этом сетевом ресурсе. Участвовала в разных поэтических конкурсах с переменным успехом, в 2020 году даже попала в телевизор: участвовала в "Турнире поэтов". В 2021 году вышла книга "Птицы мои".
Эксперимент для меня не пустые слова, на эксперименты меня тянет всё время. На первом этапе я тоже экспериментировала, например, прочитав в зарубежном детективе стихи в форме верлибра (это я сейчас знаю название, тогда слов таких в моём словаре не было) удивилась, а что, так можно? И тут же попробовала. Пробовала и другие неклассические формы, в том числе, как подражания любимой мной Марине Цветаевой. Но всё было давно, всё было очень сыро, поэтому те эксперименты показывать не буду. Впрочем, если кому-то интересно, есть вот такая ссылка на осколочки былого: http://stihi.ru/2018/02/05/11922
Есть разный тип экспериментов, кто-то работает с вариациями классических форм, кто-то - в выходе за рамки форм. К слову, тех, кто экспериментирует в рамках классической силлабо-тоники и тоники, я ценю и уважаю, ибо это огромный кропотливый труд. Я из вторых. Эксперимент в поэзии для меня никогда не был экспериментом внутри формы, экспериментом ради эксперимента, он для меня - потребность высказаться именно так. Первый мой эксперимент после возвращения к слову носит символичное название "Проба". Я со страхом, что резко выхожу за рамки ритма и рифмы, пошла за звуком, за аллитерациями, за синтезом звука и смысла, и получился из этого не совсем верлибр:
Поймай это слово:
в ладонях его покатай,
положи под язык, как таблетку или "клубнику со сливками",
расплавь,
преврати в состояние сладкого сока, лечащей горечи ли.
Ни то, ни другое не утолит
ни жажды, ни боли твоих,
а ты всё равно лови и лови,
как ловят малые дети солнечный зайчик,
новое слово.
Такие "недоверлибры", тексты свободной формы с рифмами и созвучиями, мне полюбились, время от времени вылупляются теперь. Как, например, это:
Закутавшись в плед надцатого сентября
Напиши меня.
Точки, чёрточки, любые линии — бери, что хочешь.
Собери меня.
Твёрдыми буквами, мазками лёгкими, пальцем на мокром окне, утром морозным — дыханием.
Обрати меня заново.
Обрети меня заново.
Неудачной главой романа, до-ре-ми — недоигранной гаммой,
ч'удной строкой, по утрам ускользающей с дымкой сизой,
этюдом, элегией, эскизом.
Или чем-то волшебным, законченным, — ах! Чтобы застыли у полотна
оба.
Что есть я помоги понять.
Можешь просто обнять.
Вот ещё несколько экспериментов. Один - "переверлибр", уход почти в прозу. Знающие люди подсказали, что это версо. Второй - синтез классики и прозы.
Комета
Я помню прошлые жизни, в которых была кометой.
Как на павлина, дивились на меня люди:
Восхищались хвостом эфемерно-красивым,
Но отводили глаза от куриного серого т'ельца,
И так по конусу всё, да по конусу, а сколько жизней, я и забыла.
Эта — последняя?
Крадётся ноябрь.
Старики забывают вчерашний день,
Смутно ориентируются в сегодняшнем, но зато
Как же выпукло видят май! —
Тот, что полвека назад приклеился к гиппокампу шелухой тополиных почек:
Тюльпаново-алый, озоново-терпкий, соловьино звенящий.
И так день за днём, день за днём, сбиваясь со счёта.
Какой — последний?
Кем бы я ни казалась, я всего лишь
Ядро кометы, незаметное в облаке пыли сверкающей,
Затерянное в перволистной волне промозглое майское утро.
А хотела быть осенью,
Тягуче неласковой осенью без флёра сусального золота,
Честным в своей монохромности ноябрём.
Черновик
На снегу — одноногая Барби в розовом платье.
Походила в принцессах — адью! Наигрались, и хватит.
Неожиданно ярким пятном привлекает вниманье прохожих.
Загоревшись едва, гаснут взгляды. Таких одноножек,
одноручек, одно-, вовсе "без" — сколько их мимо взглядов?
Я спотыкаюсь, сбиваясь с ритма. Пытаясь вернуться, считаю, бормочу что-то, раз за разом пробую на слух. Стоит убрать слово, выскальзывет мысль.
Кукла — всего лишь пластмассовая фигурка, наряженная в клочок яркой ткани. Ничего удивительного, что люди проходят мимо неё. Удивительно, что кто-то подбирает. Да не просто так, а искренне пожалев. Ангелы ненужных вещей более всех одиноки.
Одноножка. Калека.
Одноногие, однорукие, одно-... А ещё те, кто "без". Настоящие, живые. Отводим взгляды. Проходя мимо, мы. Если пристально вглядываемся мы — они. Равнодушие? Честность? Страх?
Союз калек. Пакт о ненападении параллельных прямых. Но рельсы сходятся в точке.
Столбы рождены одноногими. Интересно, как они воспринимают свою одноногость? Как ущерб, или норму? И кто с их точки зрения мы, те, у кого обе ноги на месте?
Верстовые, фонарные ли — все столбы одноноги
изначально. Стоят вдоль таёжных границ, по дорогам
равнодушные стражи. Попарно. В рядах. Одиночно.
Кр'угом света фонарь на снегу обнажает подстрочник.