Сутулясь, шагал он весне
навстречу. И вдруг недалече,
а в полу- примерно, версте
от кладбища, выпрямил плечи,
разжался и, ватмана лист
достав из планшетки, всю бренность
радушия рощиных лиц,
всю холодность ликов, всю тщетность
личин под густым куржаком,
легко обозначил звучащим
в руке его карандашом.
И с неописуемым счастьем
домой воротился. И свой
шедевр календарика вместо
повесил на гвоздик малой –
на самое славное место.
Хрустальной посудой звеня,
на рощу взглянув, что с натуры
писал он, сказали зятья:
- Немного же в ней кубатуры.
А следом, жена его вдруг
заместо «Висит, ну и ладно»
сказала, спровадив подруг:
- Повесь календарик обратно.
А он продолжал калачи,
хвалить, что пекла дорогая,
и странно смотрел, как в печи
горели дрова, догорая.