Восемь шариков, девять ромбиков,
треугольник и паралле-
ле- сверх пипед на скользких роликах,
шапитошный парад-алле
стольких чёрточек, что иссякли все
междометия о волне,
захлебнувшейся в своём гарусе.
И хотя этот профиль не
фигурировал прежде в хрониках
происшествий, я вдруг узнал
в этих шариках, в этих ромбиках
своей пассии идеал.
Но классические искусство-
веды всюду, куда ни ткни,
отравить мне пытались чувство
восхищения. Только ни
пара кубиков, неизвестно
появившиеся от чего,
ни четыре квадратика, лестно
скорректировавшие чело,
ни все прочие формы с чуткой
проницательностью мои
распугать от картины чудной
впечатления не могли.