Ни в сосновую, ни в еловую не продеть мне покамест смысла
нить, заострённую голодной слюной, берущей разбег весной.
Не подшить зеленохвостого лупоглазого коромысла
к конскому щавелю луговины, солнцеликому дню, речной волной
баюкающего береговой песок шелестящий,
не сметать небесный, во всю длину, окоём
с полётом жуков, крапинками влажноблестящих,
как меж большим и указательным их закуём,
подобранных по хоженым тропкам, опрокинутыми на спинку,
ползущих по сирени, чубушника многоруким, как Шива, кустам;
не подрубить дорогу до дома,- неузнанным прошмыгнуть в калитку,
не втачать в уличное застолье вино и строптивый огонь костра.
...И к чему эти ломкие экскурсы в грядущее лето,
забегания душещипательные, ещё небывавшему, наперёд?
Уж и зачнут нырять и сосновая и еловая, как окажется вдето
моё зренье сквозь их ушкО и дойдёт черёд
оплести паутиной причин и следствий пошитое
обоняньем и взглядом, слухом и вкусом истаявшего на языке!..
Поклянись ольховою, ясеневою, кленовой, самшитовой
клятвою - объявиться с чистой тетрадью на жатву шагающим налегке.