Сумерки. Звёзды. И в позе
лотосов урны. А Мак-…
до нас и после… А после…
После — опять из варяг.
Лихо «Берлуччи Гуидо»
выпьешь с одним Пороро,
а на тебя из пингвина
прёт уже целая ПРО.
Видно, живя в Антарктиде,
это заморское чмо
в лучшем не слышало виде
про пацифизм ничего.
Плюнешь и к девочке Лиде,
правильной не по годам,
лихо подкатишь на льдине —
мол, не хотите ль, мадам?
Малость «Берлуччи Гуидо»
в облике «Мафусаил»
примешь, и где она, Лида?
Где этот ангел без крыл?
Что ему до инвалида,
если он выдержать стар
стал вдруг «Берлуччи Гуидо»
в облике «Салманасар»?
А у хозяина пира
были ещё, он ведь грек,
пыльная в погребце «Прима»,
равно как «Мелхиседек».
Было, короче, занятье,
чтобы сказать от души:
— Только бы не распознать мне,
чем же они хороши?
Чем хороша эта Лида
с улицы Южной была,
что за «Берлуччи Гуидо»
разве что греку дала?
Может быть, надо для Лиды
было бифштекс заказать,
а не ризогало, либо…
И забываешь сказать.
Сумерки. Звёзды. И в позе
лотосов урны. А Мак-…
до нас и после… А после…
После — опять из варяг.
С помощью быстрого лифта,
к лифту примчав на метро,
в жирных утёсах элитно
прячет себя Пороро.
Видно, живя в Антарктиде,
этот урод не здоров
был и о девочке Лиде
не просвещал пингвинов.