Дух святой сперва ютился робко,
а когда снесли его сарай,
выветрился за бесповоротно
наизнанку вывернутый край.
Я уж было думал: синекура
в наше время это - атавизм,
но амикошоны златокудро
опровергли этот оптимизм.
Сиганули с неба, поотъелись
на бобовых да на зерновых.
И никто сказать не знает, где из
принципа протектор взять на них.
Что ж, Архангел, ты к амикошонам,
этим, разлюбезный Михаил,
не подъехал давеча с ОМОНом?
Отчего не смог придумать сил
отоварить эту десантуру,
что на «парашютах золотых»
дембельнулась к нам на выи сдуру,
в пору незалежностей цветных?
Отчего не выругался громко
и, подсев от скуки на иглу,
в помощь не призвал к себе пророка –
бурю не запрягшего Илью?
И Архангел - вдумчиво, не сходу -
Михаил ответил мне святой:
- А не ты ли рвался на свободу
некогда из клетки золотой?
А свобода… Где она? Ни дока,
ни другой не скажет человек,
хоть откуда посмотревший долго
на окна казённого хештег.