Что выступленье наше? Спета,
поди ж ты, песенка? Мне жаль…
Прости… Привет! Залезла в пекло
боль прежде батьки. Кто б сдержал?
У нас на днях тебя издали
хорошим образом. Был зал…
Ты б удивился тем, что в дали
свои не все страницы б взял.
Но кто бы… Гонишь эфемерность
всех этих «бы» из никаких,
но говорить с тобой на редкость
не получается без них.
Твоя мне в помощь и сегодня —
ведь не помеха же трава! —
твоя печаль — твоя серёдка —
твои усердные слова.
Мы отложили выступленье —
наш альманах на март-апрель
из-за поветрия – явленье
с тех пор гуляет и теперь.
«Что видишь…» — так и не спросили.
Взошла ещё одна трава.
И кто б сказал — какими были
твои последние слова?
Была ли правая во гробе
покрыта левою рукой,
когда с небес на две на обе
сошёл отпущенный покой?
Пришёл ты в день рожденья света
в Тавриду солнечных времён
к Олимпу, а ушёл под лето
в день тверди, явленной средь волн,
чтоб светлым образом стояли
слова, да хоть бы и во мгле,
лишь на своём, как все печали
окрест, а значит — на земле.