Синий цвет в глазах усталых,
Сломались стрелки на часах,
Нет яркости на губках алых,
Ребячество в глухих тонах.
Полуоткрытый взгляд наивный,
Болото мыслей на зрачке,
И мир казался раньше дивным,
Она как бабочка в сачке.
Гублю ее, она все увядает:
Ей мир земной давно не мил,
И голос громкий снова затихает;
Все рифмы я перерубил!
Но что ведь больше удивляет —
Это ее притворство чувств,
Что ничего не вдохновляет,
Ее доводит до безумств.
Откладывает жизнь подальше,
Твои объятья - никогда;
Ты полюби ее как раньше,
А все, что сложно - ерунда.
И как способен ты увидеть
Ту красоту и запах миндаля?
Она слепа, ее обидеть,
Что сжать бокал из хрусталя...
И как ты мог всё это видеть
И слышать истину о ней?
Любить почти что ненавидеть
До безобразия сложней.
А в зеркале не отражались
Та радость и беспечность губ,
Мы мило вместе улыбались,
Вздыхая от касанья рук.
Упустим уток мы на речке,
Раскрошим в сердце имена,
Замолвим крайнее словечко,
Лишившись трепетного сна.
Нас ветер не щекочет робко,
Он режет пылью по глазам;
А в жизни нет ведь перемотки,
И прожил я все честно сам.
Строю дороги пальцем в небе,
Пытаюсь в зеркале себя узнать;
Узор из родинок как будто лебедь —
Им хочется рассечь водную гладь.
Плывешь ты медленно и преспокойно,
А на пути кувшинки и девчачий визг;
Воздух задушит плотно, знойно,
Не укрываюсь головой от брызг.