Ранним декабрьским утром я села в самолёт, отправлявшийся рейсом «Курган – Домодедово», в радостном предвкушении встречи с предновогодней Москвой, которую рекламировали все центральные телеканалы в качестве туристического объекта. Увидев в новостях, как украсили столицу к предстоящим праздникам, вспомнив, что моя приятельница каждый год, заранее забронировав отель и купив по интернету билеты на самые известные театральные спектакли, дарит себе поездку в Москву именно в это время, я решила, что поеду в Крым сложным маршрутом. Сначала самолётом до Москвы, чтобы провести там целый день, затем с Казанского вокзала поездом до Симферополя, оттуда – автобусом до Ялты.Уж очень мне хотелось полюбоваться нашей красавицей, которая хорошеет год от года, удивляя своей чистотой и ухоженностью, современной архитектурой, павильонами ВДНХ, новыми спортивными сооружениями и станциями метрополитена.
Как давно я не была в Москве! Вернее, номинально, я в ней бывала почти каждый год, за исключением двух лет ковидного периода, но, к сожалению, это был только аэропорт Внуково – мой перекладной пункт по пути в санаторий, расположенный на Кавказе.
В самой Москве я была очень давно. А если точнее, в ноябре 2009 года. Та поездка запомнилась мне значимыми для меня событиями. Три недели я училась на курсах повышении квалификации в Юридической академии Минюста России, где за активное участие и профессиональные знания заработала почётную грамоту родного Министерства, покаталась по Москве, посетила Красную площадь и Храм Христа-Спасителя, побывала на спектаклях в трёх столичных театрах: Театре сатиры, Ленкоме и Театре на Юго-Западе. Имела счастье видеть игру недавно ушедшей от нас Инны Чуриковой, с удовольствием смотрела драматический спектакль, где в главных ролях были Александр Ширвиндт и Геннадий Хазанов.
Но самое главное событие той поездки – это несказанное счастье: премьера концерта-спектакля «Дежавю» в Государственном Кремлёвском дворце с участием Дмитрия Хворостовского, Игоря Крутого, хора Академии хорового искусства и оркестра под управлением Константина Орбеляна, билет на который я купила на одной из станций метро! Вот такое, просто немыслимое, везение для поклонницы оперы и всемирно известного российского баритона!
Это был уникальный спектакль.Первый из четырёх запланированных, которые позднее прошли в Санкт-Петербурге, Киеве и Нью-Йорке. Даже сейчас, спустя столько лет, у меня от счастья кружится голова...
А в тот день, я с замиранием сердца, слушала, как Дмитрий Хворостовский в сопровождении хора и оркестра пел на пяти языках арии из известных опер и популярные песни военных лет, а Игорь Крутой на сцене аккомпанировал ему на рояле, когда певец исполнял его авторские произведения. Два с половиной часа живой звук уникального бархатного баритона ласкал слух зрите-лей в зале Кремлёвского дворца, заполненного до отказа.
Не было никакого конферанса, типа: «Ария Риголетто из оперы Джузеппе Верди…», или «Стихи Лилии Виноградовой, музыка Игоря Крутого…» По обеим сторонам сцены были установлены большие экраны, на которых показывали необходимую информацию, включая тексты исполняемых произведений на языке оригинала с переводом на русский язык.
Огромный экран на заднике сцены показывал крупный план певца, пе-риодически перемежая его видеосюжетами, сопровождавшими вокал. Над головами хора летали воздушные акробаты. Это было очень зрелищно! Между произведениями не было пауз. Одно следовало за другим, создавая удиви-тельную атмосферу волшебства, которая возникала из слияния божественного голоса певца, большого многоголосного хора, оркестра и сопровождавшего их видеоряда.
Обаяние Дмитрия Хворостовского было настолько велико, что все зрите-ли, включая меня, сидевшую в центре ложи первого балкона, были околдованы им, в полном смысле этого слова. Я вцепилась в ограждение балкона, подалась вперёд, и не сводила глаз с импозантного оперного певца: высокого, атлетически сложённого смуглого красавца с длинной, абсолютно седой, шевелюрой, которая контрастировала с пронзительными карими глазами. Дмитрий был создан для сцены. Его артистичную внешность подчёркивал элегантный концертный фрак с галстуком-бабочкой, сидевший на нём, как на фотомодели и создававший впечатление, что перед нами известный дипломат или титулованный сановник, пришедший на великосветский приём.
Мастерство певца было таково, что многие зрители, отдавшись магии ве-ликолепного голоса, слушали его с закрытыми глазами и даже забывали апло-дировать, тем более, Хворостовский в первом отделении пел одну арию за другой, абсолютно без пауз, как будто, перед ним на пюпитре была не партитура, а хронометр, отстукивавший каждую секунду. Даже между отделениями концерта практически не было антракта. Пока артист переодевался и отдыхал, звучал знаменитый хор «Исход пленных иудеев из Египта» из оперы Джузеппе Верди «Набукко», который почти два века поражает всех любителей оперы своей мощью. Во втором отделении звучали песни военных лет и авторские песни Игоря Крутого, которые полностью покорили зрителей.
Голос Дмитрия Хворостовского вызвал удивительный резонанс в моей душе, которая начала вибрировать, услышав первые ноты. У меня от волнения дрожали руки, и эта дрожь не прекращалась много дней. Я уже вернулась из командировки, но и дома долго находилась в состоянии гипноза. К счастью, я могла наслаждаться его голосом ещё много раз, поскольку перед спектаклем купила не только буклет с программой, где была полная информация об ис-полняемых произведениях, но и аудиокассету с записью всех произведений, вошедших в концерт, а также видеоклип на фантастическую песню Шарля Азнавура «Toi et Moi» («Ты и Я»), который все наверняка помнят. На девушку и мужчину (в роли, естественно, Дмитрий) с длинной, абсолютно белой шевелю-рой, как у Гэндальфа из фильма «Властелин колец», падает огромный шар, готовый их раздавить, а голос певца звучит, как голос самой Вселенной. Прошло столько лет, а магия Дмитрия Хворостовского не отпускает меня до сих пор…
Прилетев в Домодедово, я купила билет на аэроэкспресс до станции метро Павелецкая, чтобы добраться до Казанского вокзала, откуда почти в ноль часов уходил мой поезд на Симферополь. Я ехала в предвкушении счастливых часов свидания с предновогодней Москвой, заранее спланировав, что сдам багаж в камеру хранения и поеду на обзорную экскурсию. В моей памяти всё ещё хранились воспоминания о счастливых днях, проведённых мною в столице. Москва музыкальная, театральная и духовная, как единое целое, заняли в моей душе особое место, и манили меня к себе, не давая покоя.
К сожалению, в этот раз Москва встретила меня неприветливо. Было сыро, пасмурно, промозгло. Шёл нескончаемый снег, который по щиколотку за-валил красиво оформленную Красную площадь, где, как всегда, зазывалы приглашали на обзорную экскурсию на комфортабельных автобусах, которые стояли где-то далеко за площадью, занятой ледовым катком и торговыми рядами с новогодними сувенирами. Было очень скользко, особенно на подъемах и спусках. Ноги утопали в снегу, который никто не убирал, и ходить по площади было опасно. Я передумала ехать на экскурсию, поскольку плотный снегопад очень ухудшил видимость. Из окон автобуса ничего не было видно на расстоянии одного метра. В Москве наступил снежный коллапс. Несмотря на то, что на очистку города был выведен весь имеющийся уборочный транспорт, но даже для самой важной площади страны его не хватило!
В полном разочаровании я пошла в ГУМ, чтобы согреться и попить кофе. Вот там моё настроение сразу улучшилось. Я попала в праздничную атмосферу. Магазин был так великолепно украшен к предстоящему Новому году, что все, кто вошёл в него, напрочь забывали о покупках, спеша сделать фото в самых экзотических уголках. Я провела в магазине больше часа, сняла на смартфон удивительные новогодние инсталляции, согрелась чашкой кофе и решила, что теперь можно снова выйти на Красную площадь, чтобы успеть засветло пофотографировать, но, увы. Снег накрыл площадь и всех, кто был на ней, плотной пеленой. Я ещё немного походила вокруг аттракционов, но толпы гуляющих людей очень быстро утомили меня, привыкшую к неспешности провинциального города, и я решила спрятаться от сумятицы многолюдья и снегопада в Храме иконы Казанской Божьей матери, расположенном перед Монетным двором на углу улицы Никольской и Красной площади.
Храм поразил меня красотой фресок и своей многовековой историей. Он был построен в 30-е годы ХVII века на средства русского военачальника Дмит-рия Пожарского в память о победе России в Московской битве 1612 года. В со-бор поместили Казанскую икону Божией Матери – главную войсковую святыню Второго народного ополчения.
После пожара в 1630 году храм выстроили в камне. С момента открытия и до 1765 года к собору устраивались крестные ходы: 8 июля – в день обретения иконы в Казани, и 22 октября – в день взятия Китай-города.
Осенью 1812 года во время Отечественной войны с Наполеоном перед списком (освящённой копией) Казанской иконы служили молебен о спасении Российской империи, на котором присутствовал полководец Михаил Кутузов.
При советской власти 8 июля 1918 года патриарх Тихон во время богослужения произнёс проповедь о расстреле Николая II. В сентябре того же года из собора была похищена его главная святыня – список иконы Казанской Богоматери, почитавшийся как чудотворный. Позднее Моссоветом было принято решение о сносе храма. Колокольню снесли в 1929-ом, собор — в 1936-ом.
И только в 1990 году по инициативе Московского городского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры началось воссоздание собора. Основные средства выделило правительство Москвы, часть средств составили пожертвования.Храм воссоздали за три года, освятив в ноябре 1993-го. Его восстановили в формах середины XVII века: с двумя приделами, галереей, шатровой и открытой широкой папертью. Художники из Палеха и Брянска расписали храм в ретроспективной, канонической манере. Возобновлённый храм был освящён патриархом Алексием II 4 ноября — в день празднования Казанской иконы Божией Матери и в память избавления Москвы и России от поляков в 1612 году. Собор стал первым из утраченных в советское время храмов Москвы, который был воссоздан в первоначальных формах.
Прочитав эту информацию, размещенную внутри, при входе в храм, я по-думала, что пришла сюда не случайно. Я поняла, что сам Господь привёл меня сюда, в храм русского воинства, помолиться о наших бойцах, ведущих войну с фашизмом на Донбассе. Я обошла храм по кругу, постояла у всех икон и долго молилась о здравии наших воинов-защитников и о даровании победы России. Потом поставила свечи за упокой моим родным и тем, кто отдал свои жизни во время специальной военной операции. Слёзы невольно катились из моих глаз. Я как собственную боль ощущала боль матерей, потерявших своих сыновей в этой жестокой схватке с врагом. Представляла, как тяжело жёнам, потерявшим мужей, каково детям, оставшимся сиротами по вине фашистов. Моя душа плакала о них…
Как я уже писала выше, поздно ночью я должна была поездом отпра-виться в санаторий, находящийся в Ялте. Перед поездкой в Крым я долго сомневалась: ехать – не ехать. Напряжённая обстановка в зоне специальной военной операции, постоянные угрозы укрфашистов о предстоящих атаках на исконно русскую территорию тревожили меня. Но выйдя из храма, где я, конечно, помолилась о лёгкой дороге, я успокоилась и направилась на Охотный ряд, чтобы отдохнуть и поужинать. После отдыха я решила поехать на вокзал, так как уже стемнело, и гулять по скользким улицам было небезопасно.
На Казанском вокзале было полно народу, а многим пассажирам даже негде было присесть. Меня поразило, что на железнодорожном вокзале в центре Москвы витал отвратительный запах, источник которого мне сначала не был понятен. И только приглядевшись к публике, занявшей практически все сидячие места в зале ожидания, я сообразила, что запах исходит от большого количества бомжей, полностью оккупировавших скамейки, расположенные в пятнадцати рядах. Около трёхсот человек сидели спиной к примыкающей скамье и лицом к противоположной, и примерно столько же ходили по залу в по-исках места.
Когда через полчаса стояния и хождения по залу я нашла свободное место и села, то первым моим желанием было тотчас же встать и уйти, как можно дальше, чтобы не чувствовать отвратительного запаха, исходящего от моих соседей слева и справа, и сидящих на скамье напротив. Я едва сдержалась, понимая, что мои многократно оперированные ноги не выдержат многочасовой нагрузки, ведь до отправления поезда оставалось ещё шесть часов. Привстав, я окинула взглядом весь зал, надеясь увидеть свободное место среди приличной публики, но, увы! Кругом были практически одни бомжи. В каждой паре скамеек, обращенных лицом друг к другу, сидело двадцать человек, из них в лучшем случае трое были приличного вида, а то и вообще не было. Собрав всю волю в кулак, изнемогая от запаха и внешнего вида окружающих меня людей, я закрыла глаза. Но тут началась ссора и драка двух бомжей, конкурирующих за место на скамейке напротив. Отвратительное зрелище, скажу я вам. Слава Богу, по залу в это время проходил полицейский, при виде которого бомжи тут же угомонились.
Каких только персонажей я не увидела, сидя на Казанском вокзале! И мужчин, и женщин всех возрастов. Практически все с опухшими от алкоголя лицами синюшного цвета, в грязной, потрёпанной одежде и растоптанной обуви. Некоторые из них были психически больны: с безумными глазами, трясущимися от Паркинсона головами и руками.
По внешнему виду можно было определить, на какой стадии «бомжевания» они находятся. Кто совсем недавно примкнул к «отряду» бездомных, вы-брошенных из нормальной жизни, и пытается ещё делать вид, что он тут случайно, а кто уже давно живёт на вокзалах столицы, откуда из милосердия во время зимних холодов бомжей не выгоняют, чтобы не замёрзли на улице.
– Ужасно! Сколько людей, оказавшихся на самом дне жизни! Никому не нужных людей! – думала я, испытывая к ним смешанные чувства брезгливости и жалости. – Почему никто не помогает этим несчастным?
Не успела я так подумать, как среди бомжей началось какое-то движение и разговоры. Они оживились. Прямо напротив меня сидели двое мужчин. Один молодой, лет двадцати пяти, примерно. Правая нога у него искривлена в колене и была значительно короче другой. Выражение лица выдавало умственную отсталость. Рядом с молодым – мужчина средних лет, потрёпанного вида, судя по всему, с многодневного похмелья. Справа от них худенькая, молодая ещё женщина, довольно прилично одетая, но абсолютно спившаяся, которая пыталась умоститься на своём месте с ногами, чтобы поспать. Ещё правее – седая старуха в белой шали на плечах, с величественной осанкой и благородной внешностью дворянки начала двадцатого века, за которой ухаживала другая простоватого вида женщина, значительно моложе её. Было не понятно, кто она старухе, то-ли дочь, то-ли просто одинокая, случайно примкнувшая к пожилой, взявшая на себя обязанность заботиться о ней, как прислуга. Все бомжи основательно замёрзли и никак не могли согреться.
Да и я, честно сказать, очень замёрзла потому, что оделась в поездку слишком легко, наивно полагая, что на юге мне не нужна зимняя одежда. Кто же мог знать, что администрация Казанского вокзала в декабре будет открывать все двери зала ожидания настежь и устраивать сквозняки, чтобы избавиться от ужасного запаха? Причём, безрезультатно. Запах всё равно стоял такой, что впору надевать противогаз!
И тут я увидела, что женщина лет пятидесяти, одетая, как монашенка, раздаёт бомжам еду, привезённую на тележке из супермаркета, подавая прямо в руки каждому большой горячий жареный пирожок с картошкой, завёрнутый в бумагу, и литровую бутылку газированной воды, приговаривая:
– Покушай, брат! Покушай, сестра! Храни тебя, Господь!
Я с удивлением следила за выражением лиц этих мужчин и женщин, принимавших милостыню. Молодой хромой бомж поднял на монашенку глаза, взял еду, как должное, и жадно начал есть. Взрослый его сосед, проснувшийся с похмелья, кивнул головой и положил пакет рядом. Молодая женщина выхватила у монашенки бутылку с водой и стала жадно пить прямо из горлышка, и только утолив жажду, вспомнила про пирожок. Царственная дама вообще никак не отреагировала. Она ждала, когда её прислуга аккуратно разложит еду на салфетке, покрикивая, что та медленно всё делает, а последняя стала есть только после того, как убрала всё за своей хозяйкой.
А я сидела и думала, какие же обстоятельства довели этих людей до жизни такой? Мне в голову пришла старая, как мир, мысль, что Бог воздаёт нам по делам нашим. Ведь каждому из этих бомжей, как любому другому человеку, давался выбор, по какой дороге идти, но они сделали тот, который привёл их, в конце концов, именно сюда. Теперь у них адрес один на всех: Москва. Казанский вокзал. Всё. Конечная остановка. Все они живы, пока... Словом, живы по какому-то недоразумению.
Как только я так подумала, рядом со мной освободилось место, на котором оказалась приличная женщина и сразу начала тихо возмущаться, увидев, как двое нормальных с виду мужчин, одетые во всё чёрное, стали подходить по очереди к бомжам, сидевшим напротив нас, и что-то настойчиво им предлагать.
– Люди в чёрном!
– Что, простите? Это вы мне?
– Нет, не вам. Возмущаюсь тем, что полиция их не задерживает.
– А за что их задерживать? Приличные с виду люди.
– А вы прислушайтесь, о чём они говорят с бомжами!
Шум в зале мешал мне слышать, о чём эти люди разговаривали с мужчинами напротив. Из обрывков фраз я поняла, что они уговаривают молодого хромого и рядом сидевшего мужчину пойти с ними туда, где тепло, светло, где их отмоют и будут кормить. Звали в счастливую для бомжей жизнь.
– Так вроде они хотят помочь.
– Помочь?! Как бы не так! Да это торговцы человеческими органами!
– Как? Да вы что, серьёзно?! Не может быть! Ведь это же преступление! А что, разве полиция не знает об этом?
– Конечно, знает. Мало того, сами бомжи на вокзале знают, чем эта «счастливая жизнь» может закончиться. Видите, тот, что постарше, резко отказывается. А молодой, у него с головой неладно, похоже согласится сейчас и подпишет себе смертный приговор.
– Боже мой! Какой цинизм – обманывать больного человека! Так выходит, эти люди в чёрном – демоны?
– Именно. Они летают над бомжами, как стервятники, ждут, когда те дойдут до крайней точки и перестанут цепляться за жизнь, улещают этих несчастных посулами райской жизни в приюте, чтобы потом продать их органы больным людям за большие деньги. Вот такой адский бизнес! Смотрите, там в конце зала, ещё двое уговаривают молодую женщину.
В это время люди в чёрном, как чёрные ангелы из американского фильма «Привидение», подхватили хромого парня под руки и быстро потащили к выходу из зала ожидания.
– Всё! – обречённо произнесла моя собеседница, – теперь ему уже не выбраться из цепких лап этих нелюдей. И вступиться нельзя. Опасно. Они и убить могут.
– Какой кошмар! – прошептала я, чувствуя, что волосы на голове зашевелились и встали дыбом.
Мне казалось, что я уже достаточно много повидала в этой жизни. Встречалась с подлостью и предательством, видела смерть близких мне людей, сама не раз бывала на краю и за краем, но такого я не могла представить даже в самом страшном сне! Чёрные рекруты смерти были в полуметре от меня и забирали в ад свою очередную жертву. Контраст между яркими эмоциями счастья на концерте Дмитрия Хворостовского и страшной участью, грозившей бомжам на Казанском вокзале, привёл меня в состояние шока. Я просто онемела от ужаса…
Раньше мне казалось, что я уже научилась принимать мир таким, какой он есть, понимая, что он очень далёк от совершенства. Дуальность человеческой натуры давно не новость для меня. Размышляя об этом много раз, я пришла к выводу, что нет хороших и плохих людей, а есть просто люди. В каждом человеке есть светлая и тёмная сторона личности, которые находятся в постоянном противоборстве между собой. Всё относительно в этом мире. Оценка человека по принципу плохой/хороший носит абсолютно субъективный характер. Предположим, одна женщина резко ответила своей знакомой, которая после этого будет считать её «плохой». Та же самая женщина поддержала в трудную минуту другую приятельницу. Для неё она станет «хорошей». Поэтому, знакомясь с новыми людьми, я не тороплюсь делать выводы, жду, когда жизнь сама всё расставит по своим местам.
Прежде, встречаясь с духовной красотой или наоборот с бесчестными по-ступками людей, я думала, что в этом мире нет ничего прекраснее и отвратительнее человека, в крайних его проявлениях. Я знаю, что существуют люди с возвышенной душой, полной красоты и любви: поэты, писатели, художники, музыканты, композиторы, врачи, педагоги, хлеборобы, рабочие разных профессий. Все те, кто несут людям добро. Именно они – созидатели будущего для всего человечества. Но есть и иные, кому плохо, когда другим хорошо: мошенники, воры, грабители, насильники и убийцы, те, кто разжигает рознь между людьми и войны.
Как человек верующий, чаще всего, я искала если не оправдание, то объяснение постыдным человеческим поступкам, мысленно выступая адвокатом этих людей, ища причины в их трудном детстве, жестокости родителей или-жизненных обстоятельств, приведших к преступлениям. Только не в этот раз, когда передо мной разверзлась бездна человеческих страданий! Мне открылась истина, что рай и ад существуют не в загробной жизни, а здесь, на Земле! И что самое страшное – ад или рай мы выбираем сами, как говорится, своими собственными руками!
Каждый человек, я думаю, однажды стоит на развилке дорог и, как былинный Илья Муромец, читает надпись на камне: «Направо пойдёшь – коня потеряешь. Налево пойдёшь – … Прямо пойдёшь – …».
В этот день перед моим мысленным взором предстало три дороги, вы-бранные теми, с кем меня свела судьба на этом перекрёстке жизни.
Я думала о Дмитрии Хворостовском, положившем свою жизнь на алтарь Её Величества Музыки, который продолжает дарить людям радость и счастье даже после своей смерти.
Думала о сотнях тысяч бойцов, защищающих рубежи Родины на Донбассе и тех, кто сложил там свои головы, приняв геройскую смерть.
Думала о тех, кого увидела в этот день на Казанском вокзале Москвы: о бомжах, которых пожалела моя душа; о рекрутах смерти, которых винила в циничной жестокости и убийстве несчастных людей, оказавшихся в земном аду ещё при жизни.
И вдруг, неожиданно, мне в голову пришла парадоксальная мысль, что Бог, посылая чёрных ангелов забрать этих несчастных, больше похожих на тени людей, оказавшихся на самом дне земной жизни, оказывает бомжам свою милость. Я подумала, что через ангельскую мученическую смерть Господь даёт им искупление грехов, спасая их души для жизни вечной…
Казанский вокзал и для меня стал новой точкой отсчёта. Я думала, что мне предстоит сделать очередной выбор. Прожив больше половины жизни, я отчётливо осознала её скоротечность и поняла, что с каждым годом времени у меня остаётся всё меньше, а потому надо спешить.Надо упорно трудиться, постараться реализовать то, о чём давно мечтается. Пока я жива, нужно успевать творить добро. А самое главное – позаботиться о моих близких, успеть показать им, как сильно я их люблю…
03.04.2023