Пульс ходил волной и разбивался о скалы —
Мол, я впереди с войной на вальсе оскала
Моего дорого отца и любимой матушки.
Мы семьёй решили отрицать обиды замшивые.
Когда твердишь, что всё хорошо —
Веришь в этот фарс,
А потом, ловя хедшот,
Обвиняешь в этом нас,
Ведь
Мой голос так боится биться,
Потому я кастую лица,
Воображаю себя полицией,
Лишь бы отстраниться.
Ох,
Внутри горит
Этот страх убийцы!
Мать мне говорит,
Мол, я крах столицы — с травм давиться
По собственной воле,
Но начало было не моё!
Это двойственное поле,
Что меня пылью заметёт.
А что маман?
Злобный ор, когда пытался заглушить больное,
А потом пихала тромб, лишь бы спрятать горе.
Испоганили мне душу,
А я восторженно слушал,
Потакал, копировал,
Затем вонзал в других капкан клонированный.
Но
Это же просто не я...
Я теряюсь в порезах наручных.
Рядом с ростом бытия
Меня так грозно мучит.
Отражение злобы — попытка любить:
Дарована богом улыбка обид,
Чтобы бездна поглотила мой недуг —
Будто это поможет повсеместно! —
Врут.
То лепили пацана, то пихали платье,
То убили бы меня, то считали счастьем.
Как
Мне бы хотелось быть цельным,
Но
Это же не их цели,
Це;нны
Их потуги, их цепи,
Но
Способность защищать и от себя — концепты
Истинной любви,
Которая убийственна на вид.
И мистика громит,
Ведь
Папаше было всегда как-то на похуй,
А мои страхи росли, извивались,
Если я что-то делал плохо,
Значит, я недостойная гадость.
Зеркалом смотрю на них:
"И почему лицо угрюмо?"
А потом я спрячу стих,
Будто меня прожигает руна:
"Вот!
Вот почему тебя бросают,
Вот почему у тебя друзьяшек нет! —
Ты всё портишь, касаясь,
А потом сидишь на дне!" —
И тогда я принял этот смрад,
И тогда я начал подражать.
Если я руки и марал,
Значит, есть кому поржать.
"Что творишь ты с жизнью своей,
Жалостный кусочек жира?
Ты капризней и капризней — бей
Вновь себя, построчно шилом!
Нет, конечно, нет
Ты любимей всех идей!
Я твоя работа — смех и тень."
Я ж
И кричал, и молчал,
Говорил и отдалялся.
Видя мамину печаль,
Рвал себя я в мясо,
Но
Действо каждое — отрава,
Ведь ты кормила меня словами их отвара:
"Доверяй же только мне,
А твои подружки — гниль,
Я же знаю толк и гнев,
А они — простая нить,
Что повяжет и задушит плоть!" —
Я продолжил слушать и колоть.
И, вроде, добрые, и, вроде бы, не бьют,
Но
Что-то явно не по плану,
А потому спускаюсь снова в люк,
Дабы им вручить обманы.
Но
Тревога рычит, и сомнения жрут —
Я терял ключи от волнения... Вдруг
Я увидел что-то в темноте,
Что, вообще, мне следует понять:
Посреди любимых, дохлых тел
Неужели вся проблема — это я?
03/01/22