Покуда наезжала полотёрка
мне на мозги, могучий револьвер
из рук матроса бронзовый опойка
пытался вырвать — мол, отдай, Валер!
Подумалось, он рвётся к суициду.
Представилось, он хочет всех карать,
кто давеча нанёс ему обиду.
А если нет, то где тогда гаранть?
Ствол поддавался плохо без мачете.
Умяв же свой дежурный бутерброд,
я вежливо сказал ему, что это
оружия опасный оборот.
И рассудил на воздухе морозном:
«Спасибо, что никто из небеси
в сабвее не создал нижегородском
такой железняковой матросни».
А бедолага, сунувшись на резкий
холодный ветер, остужая пыл,
был дико рад тому, что полицейский
не задержал, матрос не пристрелил.