В наш век рецессий, катаклизмов,
Когда кругом либерализм,
Я вспоминаю про авоську,
Про истинный демократизм.
Открыта вся для взоров жадных,
Как знамя, гласность, плюрализм.
А Мы ушли тогда на пластик,
И утверждали эгоизм.
Чего мы в сетке не носили,
Кто нес еду, а кто мечты,
Но сетка рваться не спешила.
В созвучье нашей простоты.
Всегда шнурок у нас найдётся,
Чтоб дырку рваную связать,
А сеть была невыносима,
Лишь, неподъемный, груз поднять.
Прочней, чем сеть у рыболова,
Могли использовать нейлон,
Кирпич строительный и краску,
Понятно всем, что в ней несём.
И вспомнил я былые годы!
А как поэта не спросить?
Мы в сетке той портвейн носили,
И всё, чтоб можно закусить.
Случись товар, какой нежданный,
Кефир, пакетик с молоком,
Была всегда незаменима –
Как МЧС для спас-звонков.
Была она размеров разных,
А сколько сеток по домам,
Могла авоська поместиться
В “пистончик” к нам, или в карман.
Я верю в то, что незаметно,
Вернет позиции свои,
Пока, в миру, её теснили,
В нём горы мусора росли.
А целлофан, что в океане,
Он превратился в острова.
В бутылке детской и молочной,
Там целлофана гранул тьма.
Нам на авоську вся надежда,
Для Человечества мечта,
Как луч последний, как повестка,
На справедливость торжества.
Войдет авоська снова в моду,
На это некий есть посыл,
Вчера я встретился с девчонкой,
Несущей, в ней, аперитив.
Был цвет авоськи васильковый,
Как цвет, её небесных глаз,
Мне светофором подмигнула,
Барьером красным став меж нас.
Она по зебре пробежала,
Растаяв облачком вдали,
Я понял, целлофан не в моде,
Авоська в тренде, новость жди.