Вдали ларьки халяльные,
а он стоит на Лялином.
Глазами изразцовыми
глядит на зиму новую.
И помнит мёрзлой кожею,
что многие не дожили...
И помнит вросшим тополем
о тех, что не дотопали,
не доплясали с чувством и
не докачали люстрами.
Прервали Хиля с Сенчиной,
не дозвонились женщине...
Сто лет под половицами
монеты спят со спицами.
И помнит дом старательно
всех прежних обитателей.
На Лялином, на Лялином,
где снег и ни проталины,
а только птица синяя
чивикнет всех по имени...