С ней, беглой ссыльной, не общались земляки
(Доносчиком мог быть любой и каждый)
И, хоть фамилию меняла дважды,
При слове «Павлова» сжимала боль виски.
Из детства мать взяла родной язык,
Несла его сквозь жизнь через молитву,
Он с Верой был в ней крепче мегалита
(А удавалось говорить на нём разы).
А что ещё она из детства взять могла?
Отца и мать ведь раскулачили в 30-ом,
По смерти их в тот год с сестрой и братом,
Бежала с Коми, чтоб не умереть, стремглав.
Оборвышей в пути спасал великий русский
Язык, которым мать владела как своим.
По счастью, удалось им выжить всем троим,
Бог миловал от задержания, кутузки.
Чувашский же язык – слова её деревни,
В которой родилась, в своей семье жила,
Она как оберег в молитвах берегла –
Он в трудный час надежду ей давал, волшебник.
Что мать моя – не русская? – пустое!
С такой судьбой у нас людей немерено.
Они и есть наш человек, уверен я.
Беда, что до сих пор он неустроен.