я стану пеплом и развеюсь утром
навстречу сепии неба над городом,
дорогой седой, знакомым маршрутом,
с больной головой и надорванным голосом.
покуда еще позволительно быть,
дышать грязным воздухом по подворотням,
как старый актер, что вечно искал реквизит,
в разбитом театре птицей залётной.
так, запивая ком в горле холодным бурбоном,
немытая кухня надавит на старые шрамы,
давно бы исчез, от пристани вниз пароходом,
покуда огонь не сожрет черты панорамы.