Напялив валенки и прихватив фонарик,
дед исчезал в морозной синей мгле,
и огонька мерцающего шарик
подпрыгивал и вроде снился мне.
Дед приходил и приносил козлёнка
новорождённого в густеющей крови,
кричащего так жалобно и тонко,
в том мире, где достаточно любви.
С неделю он пугал, шуршал пахучим сеном,
ложился и опять встревоженный вставал.
Мы жили в неожиданной вселенной,
где каждый неспокойно засыпал.
Трещали головни и чёрные пороги,
и вспыхивало там в зелёной высоте.
Я знаю, как глядят языческие боги
и как они вздыхают в темноте.