Они встретятся, так ничего не поняв.
Их линии жизни бессовестно соприкоснутся.
Он будет гол, только что последний костюм разменяв.
Она наберёт в горсть воздуха, чтобы еще раз проснуться.
Он скажет: «Мой быт настроен, как старый рояль,
Как часы, над которыми уже не властно время.
Я не вижу близкое, но могу пока ещё вдаль.
И могу помолчать обо всем, но совсем не со всеми».
Она ответит ему не сразу, волосы поправляя.
И ухо ее блеснёт раковиной у моря.
«Я искала того, кто меня доведёт до самого края.
Кто разделит со мной тело и душу всего сотворённого горя».
Почти каждую ночь они будут седлать коней.
В своей первой постели, купленной когда-то в Икея.
Она будет плакать о нем, а он улыбаться в ней.
Они станут несметно богаты, ничего для себя не имея.
Она спросит его, на чьей он теперь стороне:
Коньяка или проточной воды из-под крана?
Он выберет коньяк, скажет, что в нем истина, а не в вине.
И шумно вдохнёт сто грамм этого старого больного тирана.
Ей останется только простая вода,
Но этого ей не покажется мало.
Ее перестанет заботить «что», «где» и «когда».
Она простит каждого, кому себя отдавала.
Их глаза станут продолжением их намозоленных ног.
И руки, наконец, успокоятся в поисках плоти.
Долгая ночь им станет самой сладостной из тревог,
Потому что весь день будет отдан любовной работе.
Он теперь так и живет чёрным по белому на листе.
Сеет слова, пропалывает, поливает.
Она по дому. Дом их без крыши, без стен.
Он развешивает звёзды, она снимает.