В города заигрались по самую шляпку болта.
– Алма-Ата!
– Была уже Алма-Ата.
«С календарной весной!» – это было уже или как?
Или всё забывают мгновенно котлетные барыни?
Этот стих мог бы быть о пещерах и ивняках,
но – слезится сурьмой, к повседневности приамбаренный,
и опять залипает на якоре кнопки «Restart»,
развиваться и мыслить требуя перестать.
Я прекрасно знаю: вы все меня пылко ждёте,
как и в годы, когда ничто не мешало творить.
Взяв у многих помалу, я выработал наркотик,
нужный вам от меня, а не перцу от сеньорит.
Но пока поздравлений закончится белый бычок,
вы улыбки моей уже напрочь не захотите.
Это лет – как правило, лучших – наглый обсчёт
с козинаком при диабете и пародонтите.
До сих пор сознание подчинять бытию?
Да идите, Наташи, к цыганскому соловью!
Этот стих вообще-то о тёплом лазурном озере
(загляните в таблицу планов: я врать не склонен).
Что его перебили банзаями чьи-то козыри –
не мои провинились чрезмерно сытые кони.
Пробегают глазами – водоёмов не видят
пацаны, распевавшие песни на всё, что кропал я,
а они тут есть. Гравировкой на жадеите.
Сами тихие – и не терпят шумных компаний.
Пусть кричат о недопустимости двух рокировок
те, чей зычный тромбон на застольях исправно ловок.
Только чтоб я не слышал «как ты нас задолбал
со своими рассказами про больной коленвал»!
Сколько влезет – столько и будете слушать повесть
о колёсах, что были, но в мелкий песок смололись.
Мне хотелось бы слить хоть в образный водоём
вековечную драку сознания с бытиём.