Григорий Ефимович Ткач
В газете писал фельетоны.
Он мэтр был и тёртый калач,
Я - просто сотрудник зелёный.
Моим он наставником стал
И звал меня «мой соколёнок».
В нём твёрдость жила, как металл,
А в сердце пел нежный ребёнок.
Всегда почему-то один
Сто грамм выпивал на Параде.
Молчал, как геройски водил
Свой танк под огнём в Сталинграде.
Шагая, не прятал свой взор,
Отлитый, как будто из меди.
Казалось, идёт Командор
Из рыцарских старых трагедий.
Тяжёлую поступь его
Всю жизнь сохраняла осанка:
В походке, скорее всего,
Он был продолжением танка.
Так думал я долго, хоть плачь,
Не веря рассказам немногим:
Григорий Ефимович Ткач
С войны возвратился безногим.
- Какие же звери враги!-
Шептал я проклятья мерзавцам,-
В протезы на обе ноги
Сковали такого красавца.
Но чувство открылось во мне –
Какая же мощь человека
Жила в нём на страшной войне,
Когда вдруг узнал, что калека!
Она, эта сила, ему,
Парнишке, взрослевшему в поле,
Рассеяла лютую тьму,
Спасла от безумия боли.
Он на ноги встал и без ног,
Шёл нужным себе и народу
И даже машину, как бог,
Водил он в любую погоду.
Григорий Ефимович Ткач,
Вы мне и сегодня опора –
Как вспомню о вас – сердце вскачь
И хочется жить до упора.