I. Двадцать пять, 1.03.1973
Мы, пять человек, членов ротной редколлегии, и ещё три человека, к стенгазете не имеющие никакого отношения, и, честно говоря, здорово мешающие нам работать ненужными советами и посторонними разговорами, но которых просто выгнать мы не могли – друзья есть друзья, собрались в комнате ротного секретаря комитета комсомола Рустама Мамутова, чтобы готовить очередной номер ежемесячной стенгазеты.
Дело шло своим чередом – я пытался сочинить стишок про очередную не особо трезвую выходку Славки Тена, моего близкого друга, редактор газеты Володя Медяков старался хоть немного урезонить нашего друга Серёгу Юдина, ехидно комментирующего мои вирши, наш художник Серёжа Замулин разрисовывал плоскую физиономию Славки, больше всего похожую на физиономию Соловья-разбойника из появившегося уже в наше время мультфильма про богатырей, сам Славка ухмылялся и добавлял для меня смачные подробности своего приключения.
Была суббота, на работу выходить было не нужно, от ротных дел мы, как редколлегия, были на сегодня освобождены. Работа кипела.
Где-то часа через полтора после её начала к нам в кабинет заглянул ротный почтарь Арам Егиян, в обязанности которого входили ежедневные поездки на поселковую почту и доставка в часть писем и посылок.
Увидев нас, он страшно обрадовался и попросил помочь перенести посылки с телеги, на которой он их привёз, сюда, в комсомольскую комнату для досмотра. Сам он был слаб на ноги, понятно, отказать мы не могли, и пошли все, кроме меня и Серёжи – наш творческий процесс прерывать было нежелательно.
Когда посылки принесли, моя оказалась на самом верху, причём, если до этого посылки мне приходили от имени матери, то на этой адресантом значился братишка. Было понятно, что братишка приготовил мне сюрприз к юбилею – в этот день мне исполнялось двадцать пять. Понятно, я стал умолять Арама отложить эту посылку куда-нибудь в неприметное место, но Арам побоялся последствий.
Когда пришёл наш ротный, капитан Марченко, и начал досмотр, посылку мою вообще отложил в строну, мол, что твою досматривать?! Тебе никогда ничего запрещённого не присылали. Но потом глянул на Славку, и принялся за неё. И почти на самом дне обнаружил две бутылки столичной.
Я принялся умолять его оставить нам одну бутылку – что нам будет с бутылки на восемь глоток, а у меня сегодня юбилей. Но н веско сказал: – Не положено! – забрал обе бутылки и ушёл к себе, больше ничего не досматривая.
Сказать, что я расстроился – ничего не сказать. Если бы это был будний день, на объекте я бы нашёл, как юбилей отметить, а в субботу…
После отбоя долго не мог заснуть, ворочался и вздыхал. И вдруг неожиданно на край кровати ко мне присел ротный: – Не спишь? Я посмотрел, у тебя сегодня действительно юбилей. Вижу, ты даже не отметил.
Я удивился: – Как? Вы же все забрали.
Он покивал, потом встал и позвал: – Пойдём. Только тихо, не разбуди ребят.
Оделся я в момент (сорок пять секунд – подъём!) и направился за ним.
В своём кабинете он открыл сейф, достал мою бутылку столичной, два гранённых стакана и какие-то бутерброды, видимо из дому.
Мне к тому времени, как командиру первого отделения и (автоматом) заместителю командира взвода, уже дали звание младшего сержанта, некоторую свободу по отношению к начальству я чувствовал, Хотя и очень удивился. Но возражать, конечно, не стал.
К утру во второй бутылке осталось грамм сто пятьдесят на похмелку, мы гужевали почти всю ночь. Он рассказывал о своей военной жизни, я – о гражданской. К началу воинской службы я работал в научном отделе почвоведом-мелиоратором, старшим инженером, начальником полевого исследовательского отряда, пошёл служить, когда закончилась шестилетняя отсрочка от службы по учёбе на заочном. К тому времени успел закончить три курса (учиться в срок работа не давала), потому и был командиром отделения замкомвзвода
Утром ротный распорядился меня не трогать, было воскресенье, на работу идти было не нужно. Яркий получился юбилей!
II. Пятьдесят, 1.03.1998
Мужчина в расцвете лет, директор и один из учредителей собственной фирмы, этот день я встретил неважно – не заладилось уже с утра. Началась проверка со стороны налоговой, а с документами было не всё в порядке. После того, как Лёля ушла с должности главного бухгалтера, на новую главбухшу надежды было мало, а мои директорские дела не особо позволяли вникать в дела бухгалтерские.
Кроме того, по дороге в офис забарахлила машина, пришлось истратить часок, чтобы заехать к знакомым мастерам и оставить машину на ремонт. До офиса добирался на такси.
Намеченное, было, празднование юбилея в кафе с работниками фирмы из-за налоговой откладывалось, если не прикрывалось вообще. Да и дома было не всё в порядке. Жена нервничала по поводу неважных дел на фирме и снизившихся доходах, да и позволять себе принять на грудь лишнего после смерти матери я стал. А до этого не брал в рот спиртного почти тринадцать лет.
Конечно, вечером близкие друзья у меня собрались, но и здесь юбилей вышел какой-то скомканный. Жена была не особо настроена его отмечать.
Да и то, что я не отметил день рождения на работе – впервые за многие годы! – настроения не поднимало. И даже поздравления и пожелания самых близких друзей не могли его поднять.
К концу праздника я здорово набрался, сидел на террасе с кем-то из друзей и, что называется, плакался в жилетку, чего в трезвом состоянии терпеть не могу. Ни от себя, ни от кого-либо, кто плачется в жилетку мне.
Утром обнаружил, что лежу одетый на диване на террасе, рядом в кресле спит братишка – жена попросила, чтобы он не уезжал на всякий случай. Жена потом неделю со мной почти не разговаривала.
Очень по-разному проходили мои юбилеи. И, конечно, очень жалко, что так тускло прошла моя самая круглая дата.
III. Семьдесят пять. 1.03.2023
Сегодня ближе к обеду припрутся мои охламоны – друзья-одноклассники, с которыми я общаюсь уже шесть с половиной десятков лет. Ничего особо нового я от них не жду – посидим, поедим плова, поделимся новостями. Всё, что можно сказать друг другу, мы уже давно высказали. У меня особых новостей нет, уже без малого восемнадцать лет живу один в купленной тогда квартире на границе Ташкента, в ста пятидесяти метрах от города. Пишу стихи, к концу апреля закончу тридцать первый том своего поэтического творчества. Пытаюсь себя и квартиру держать в относительном порядке, что не очень получается. Но не ною, живу.
Когда-то я представить не мог, что до пятидесяти доживу, а уж семьдесят пять мне представлялось чем-то совершенно запредельным. Но, вроде бы, мозги, несмотря на перенесённый девять с гаком лет назад инсульт, пока работают.
По возрасту я уже пережил почти всех своих предков и родичей моего поколения. Только дед по матери прожил на девять лет больше. Надеюсь, и мне такое дано.
В моей полушуточной "Анкете" последним пунктом значится:
20. Планируемая дата ухода на круг иной – не дождётесь!
Надо поменьше донимать Бога своим нытьём, и, может быть, Он о тебе забудет. А у подручных Его и без меня дел хватает!
Я разделил свой возрастной срок на три части – семьдесят пять очень удачно делится на три по двадцать пять.
На пять семьдесят пять тоже делится, и пятнадцать, тридцать, сорок пять и шестьдесят смотрелись даже ярче, чем описанные мной дни. Может быть, я когда-нибудь соберусь и опишу их. А пока хватит и этого.
С улыбкой, искренно ваш В.И.
Ташкент, 1.03.2023
На фото я за работой перед монитором, январь 2023 года