Кури, табачной крошкой поперхнись,
закашляйся до слёз, и ненароком
заметь в окне заснеженный карниз,
ворчливых голубей на нём, широком,
угрюмых, что на паперти бомжи
в недельном ожидании монеты.
Когда б не дым в глаза... Маши, маши,
гони его. Когда б ещё не эта
бессмысленная птичья суета,
то можно жить и ждать благого марта,
звонить с вопросом - чем ты занята
и кем твоя постель теперь измята?
Стирать слезу - поганенький табак,
пальто набросить и, ссутулив плечи,
глядеть на попрошаек и собак,
поняв, что голубям куда как легче
искать и находить хоть пару крох.
Взлетели - сверху видно, где пожива.
Ты как? Смеюсь, твой бывший скоморох,
но если я шучу - отнюдь не лживо,
за что и нелюбим тобой, увы,
в немилости, ещё точней - в опале.
Но мысли не идут из головы
о том, что раньше вместе засыпали
на тех семи окраинных ветрах,
как в очень старом фильме, может, помнишь.
Так холодно... Зима вгоняет в страх,
но прошлое приходит к нам на помощь
и греет, словно старое пальто.
А что в кармане? Есть коробка спичек,
есть гривенник тогдашний. Всё не то.
На кухне чай и хлебушка кирпичик.
Тоска уже почти что умерла,
налей же чаю, хлебушка нарежь-ка.
Бросай монету, ставлю на орла,
хотя и точно знаю - будет решка.