Сонеты Шекспира.
вольный перевод по мотивам
01. Созданиям прекрасным желаем жизни вечной,
Чтобы в потомках снова воскресла красота.
И в круговерти этой рожденья бесконечной
Появятся вновь розы и обретут цвета.
Но ты самовлюбленный не видишь те красоты.
Ведь страсть эгоистична и, зная лишь себя,
Ты не достигнешь в жизни Духовные высоты.
Как враг себя погубишь, другого не любя.
А мир твой слишком узок. Ты в собственном бутоне
Зачахнешь словно скряга и сам не расцветешь.
Насыщенный и глупый, и жизнь твоя на склоне.
Еще не умирая, ты, как мертвец, гниешь.
02. Вот старость подступает. Глубокие морщины
Избороздят все тело. Погибнет красота.
Не привлекаешь взгляды, поскольку нет причины,
Вся кожа, как лохмотья, внутри же пустота.
Лишь дети оправдают всей жизни увяданье.
Они наполнят смыслом остатки твоих дней.
Лишь взгляд на них спасает тебя от умиранья.
Их жизнь тебя питает и делает сильней.
03. Ты в зеркале увидишь седое отраженье.
Когда ж в благословенье потомство не создашь,
Ты с болью испытаешь тоску и сожаленье,
Сказав, что жизнь пустая — бессмысленность и блажь.
А сын твой не рожденный твой образ не продолжит
И красоту былую уже не возродит.
Дни прошлые пропали, ни кто их не одолжит.
Жены пустое чрево надежду не родит.
04. Ты получил в наследство глаза и очертанья,
Которые способны желанье возбуждать.
Они даны на время, лишь в долг для созиданья,
Чтоб молодым и сильным мог женщину познать.
Ты ж ростовщик бездарный, без прибыли все тратишь
И прожигаешь годы, все то что не вернешь.
Ты тленные богатства в земле зароешь, глядя
На их сверканье, сгубишь и сам потом сгниешь.
05. Мгновенья, что создали твой облик уникальный,
Что привлекал все взгляды, теперь — твоя беда.
Ты стар, ты сожалеешь и взор погас печальный.
Мучением явилась былая красота.
Кровь застывает в жилах, усталость подступает.
Зимою замерзают прекрасные цветы.
Но даже напоследок они еще сияют.
Они еще родятся, но не родишься ты.
06. Так не позволь, чтоб холод обезобразил годы,
Навечно уничтожив остаток красоты.
Закладывай же семя, чтоб появились всходы,
Взошло твое богатство, как свежие цветы.
Так приумножив счастье в десятки раз и боле.
Создашь свое наследство и будущую жизнь.
Пред смертью не познаешь мучения и боли.
Наследство не под землю уйдет твое, а ввысь.
07. Взгляни ! Свет благодатный, взошедший на вершину
Так привлекает взгляды священной красотой.
Похож своим сияньем на сильного мужчину.
Подобен он герою над тленною землей.
Но время увяданья. На дряхлой колеснице
Дряхлеющее тело уносит под откос.
Прохожие все прячут свои в молчанье лица.
Все немощность не любят, презрев, воротят нос.
08. Ты — музыка. Зачем же ты грусть в себя пускаешь ?
Прекрасное с прекрасным не может враждовать.
С любовью ты страданье с досадой принимаешь
И не способен радость союза понимать.
Взгляни, как нежны струны в супружеской заботе.
В согласии друг с другом воркуют у огня.
И радостная песня в веселье и в работе
Звучит переливаясь, играя и маня.
09. Не страх ли пред утратой покоя одиночки
Удерживает радость семейных нежных уз ?
Но даже в путь последний не зачитают строчки
От тех, кому ты дорог. Погост твой будет пуст.
Так ты, храня богатство, его лишь растеряешь,
Когда по назначенью не тратишь, ты, как вор.
Ты счастье свое глупо, бездарно убиваешь.
Судьбе своей готовишь погибель и позор.
10. И постыдись сказать мне, что ты еще полюбишь,
Но не благоразумен ты даже пред собой.
Есть те, кто тебя любят, но ты их только губишь.
Твое нутро пылает лишь ненавистью злой.
Ты все плетешь интриги, себе же изменяя.
И не пускаешь в дом свой покой и божество.
Ты тянешь в пропасть многих, и сам, в ней пропадая,
Ты не оставишь больше от жизни ничего.
11. Опомнись, чтоб старость являлась возрожденьем
Твоих детей, которым ты дашь возможность жить.
Наполнив увяданье счастливым вдохновеньем,
Не молодость, но счастье сумеешь ты продлить.
Природа предложила ту мудрость зарожденья.
И против всей природы не следует идти.
Заложены в начале инстинкты размноженья.
Они жизнь вдохновляют на новые пути.
12. Часы неумолимо дверь в этот мир закроют.
И старость погружает нас в бездну темноты.
Завянут все фиалки и сединой покроет
Прекраснейшие кудри, что были так черны.
Безлиственны деревья те, что скрывали землю,
А вдоль дорог растенья повязаны в снопы.
Но таковы законы. Я это все приемлю.
И только наши дети, как семена, чисты.
13. Себе принадлежим мы всего лишь миг короткий,
Пока живем и греет нас пламя от костра.
Заимственны красоты и времены красотки,
Все выметают годы, как буйные ветра.
Лишь только наши дети — надежда на бессмертье,
Спасают нас от ада и мрака пустоты.
Когда у вас нет веры, в их будущее верьте.
И вера возрадится, и возродишься ты.
14. Пусть я не предсказатель, по звездам не гадаю.
Я не пророчу злобу, и голод, и чуму,
Не вижу день, что будет, я ни чего не знаю,
Лишь знаю только точно, когда-нибудь умру.
Я знаю глаз сиянье у девушки прекрасной.
По тем глазам читаю, мир будет процветать.
И только взгляд красотки смиренный или властный
Во мне рождая чувства, не даст мне умирать.
15. Когда я размышляю, как мир устроен этот,
Который нам дарует такой короткий миг.
Актеры мы, на сцене танцуем в рампе света.
Проходит вдохновенье и гаснет жизни лик.
И режиссер наш — время дает сначала силы,
А позже отнимает, когда закончим роль.
Прелестные актеры, что молоды и милы
Сменяют нас на сцене, не зная нашу боль.
16. Так поднимай восстанье. У времени-тирана
Не будет больше шансов, чтоб погубить твой род.
Сражайся за бессмертье пока от смерти рана
Тебя еще не старит и смерть не заберет.
Талантливый художник, поверь мне, не способен
Так точно и изящно все передать черты.
Ты только в детях станешь красив и бесподобен.
Любуясь тем твореньем все скажут: Это ты.
17. Стихи мои не смогут стать лучшим описаньем
Достоинств твоих милых и нежного лица.
И только лишь любовным божественным слияньем
Мы создаем шедевр достойный мудреца.
Строка стихов затмится сияньем жизни новой.
Поэт не в состоянье такое описать.
Ребенок — лучик света к развитию готовый,
Способный все шедевры поэтов затмевать.
18. А ты подобна лету легка и беззаботна.
Но ветры непогоды способны все сгубить.
Не прячь себя, мой ангел, пока еще свободна,
Пока еще готова и верить и любить.
Не сможет смерть похвастать, что загубила прелесть,
Поскольку дети будут ее всегда сильней.
Людское воскрешенье для инквизиций — ересть.
Для истинной же веры оно среди детей.
19. Сжигающее время, что принуждает землю
Сжирать свое потомство и погружает в мрак.
Ты радость порождаешь. Я возрожденью внемлю,
Но запрети морщинам чертить предсмертный знак.
Не старь любовь, что вечна, прекрасна, идеальна.
Но если ты не слышишь призыв мой и молчишь,
Но я все ж не бессилен, хоть время и реально,
В моих стихах красоты любимой сохранишь.
20. И страсть моя прекрасна, как девушка невинна.
Ей не знакома подлость и лживость женских чар.
И нежности подвластна всегда мужская сила,
А искренность рождает в Душе любовный жар.
Влюбленность женщин — это есть знак самой природы,
Что восхитилась силой, умом и красотой.
Склонятся пред любовью и страны и народы
И сотворят единство и счастье над землей.
21. Обманчивая внешность малеванных красоток
Меня не привлекает фальшивою игрой.
Любви же настоящей зов искренний и кроток,
Но он звучит сильнее, чем громы надо мной.
Прекрасна, как ребенок, с которой я покорен.
И мелкие капризы приятны и легки.
Пред ней перечить счастью не в силах и не волен,
А мощь моя смирится касанием руки.
22. И зеркало не скажет, что старость моя рядом.
Пока тебе я нужен, я молод навсегда.
Ты тоже молодая, пока влюбленным взглядом,
Наполненным желаньем так смотришь на меня.
Ты подарила сердце, что бьется в моем теле.
Его оберегаешь и в бодрости и в сне,
Чтоб лапы старой смерти коснутся не посмели,
Чтоб не убили чувства любовные во мне.
23. Я, как актер, бездарный на сцене спутав роли,
Нелепо исполняю любовный ритуал.
Под взглядом твоим нежным своей лишен я воли.
Неловкий, угловатый перед тобой предстал.
Пусть взгляд мой, умоляя, раскроет бессловесно
Все чувства, что не могут раскрыть мои слова.
Познаешь мои мысли и станет все известно
И закружится вихрем от счастья голова.
24. Талантливый художник в Душе, как на картине,
Единственный твой образ изобразил на век.
И новые оттенки наносит он отныне.
Ты будешь совершенна, пока не ляжет снег.
Подай вознагражденье художнику за это.
Не зря же он старался и не напрасен труд.
Не зря в глазах сияет твоих шальное лето.
Покорно ждет художник. Труды его зачтут.
25. Зачем мне слава мира, публичные признанья ?
Их радость мимолетна, а почести — обман.
Я больше возбуждаюсь от нежного свиданья,
Когда меня целуешь и в голове туман.
Обретший славу в битве, теряет в пораженье.
Обредший власть на троне, познает только лесть.
Но лишь любовь дарует всем нам вознагражденье.
И счастье бесконечно, пока любовь та есть.
26. Ты правишь моим чувством. Ты властелин мой милый.
Я — раб навек покорный, плененный в сеть любви.
Ты — совершенство власти. Ты не кичишься силой.
Я припаду у трона. Ты только позови.
Твое тщеславье мило и власть, как наслажденье.
Заносчивы приказы и ветрены слова.
Пусть не пройдет отныне такое наважденье.
Ты будешь в наших спорах передомной права.
27. Уставший от работы, спешу в постель к покою.
Но только лягу, сразу все мысли о тебе.
И образ твой прекрасный всю ночь всегда со мною.
Так я не сплю ночами и брежу в полусне.
Мне нет освобожденья от этой сладкой муки.
Не жду освобожденья и даже не ищу.
Все тяжелее тяжесть ложится от разлуки.
Измотан я в страданьях, но я тебя прощу.
28. Но как уровновесить метанье без покоя.
А день и ночь враги мне. И не найти приют
Пока соединиться я не смогу с тобою,
Пока я не узнаю, что где-то меня ждут.
День ярок или тучи на небе нависают.
Дожди льют или ветер деревья гнет к земле.
Ночь темная иль звезды, как золото мерцают.
Но все напоминает в природе о тебе.
29. Немилость у фортуны, суждения людские.
Все это безразлично пред мнением твоим.
Богатство или бедность, желания пустые,
Все не имеет ценность пред взглядом голубым.
Лишь вспомню о тебе я, как жаворонок ранний,
Несется мысль над полем и песню запоет.
Прекрасна эта песня о той любимой дальней,
Которая богатство нетленное дает.
30. Пройдут мечты былые. И в память о минувшем
С погибшими друзьями придет ко мне печаль.
Сгорит моя надежда в тоске, в костре потухшем,
И улетает птицей в неведомую даль.
Та участь незавидна бездомного бродяги,
Но стоит лишь подумать мгновенье о тебе,
Судьба моя воспрянет, подняв надежды флаги.
Я снова храбрый рыцарь на боевом коне.
31. Как будто бы ожили, друзья ко мне вернулись.
Все те, о ком я плакал явились предомной.
Они твоей улыбкой как будто улыбнулись.
Я забываю горе и нахожу покой.
Так вся любовь былая сливается в единой
В прекрасной, яркой, светлой, осознанной любви.
И жизни мрак кромешный сияющей вершиной
Ты озарила снова мне приказав: Живи !
32. Но если так случится, что стану вдруг я прахом.
И скряга-смерть захватит меня в свою нору.
Не станет то событье моим последним крахом.
Пока стихи ты помнишь, в стихах я тех живу.
Рождаются поэты искуснее и слаще.
Но только будет ближе мой безъискуссный стих.
Любовь мою ты помни, читай меня почаще.
И для тебя я буду намного лучше их.
33. Как утро озаряет с вершины гор, лаская
Лучами золотыми зеленые луга.
А водные потоки журчат, бегут сверкая,
Но солнце затмевают, как пятна, облака.
Так и любовь бывает порой не постоянна.
Закроет мое сердце обиды наших сор.
Но все же остается она всегда желанна.
Проступит через тучи ее лучистый взор.
34. Всегда незащищенный иду я по дороге,
Когда позволишь тучам настичь меня дождем.
Твои слова обидны, неправедны и строги,
Но ночь пройдет и вскоре ты извинишься днем.
А что мне извиненья, когда так раны ноют,
Которые мгновенно ни как не заживут ?
Но все же твои слезы обиду мою вскроют,
Добудут искупленье, прощение найдут.
35. Я больше не печалюсь. Да, есть шипы у розы.
Сам мир не идеален, а грязь есть в родниках.
Мне Душу омывают твои святые слезы.
В слезах, конечно, смысла побольше, чем в словах.
Теперь уже тирану ищу я оправданье.
Себя я осуждаю, что был я слишком строг.
Я сам, как пострадавший, клюну свое страданье.
А милый вор ликует, что оправдаться смог.
36. Позволь признать, мы нынче не можем быть едины.
Хотя любовь едина, одна у нас с тобой.
Но зло вошло меж нами, на это есть причины,
Упавший с пьедестала, мой ангел золотой.
Чтоб не могла коснутся беда моей любимой,
Беру вину позора я только на себя,
Чтоб не упали части любви той неделимой,
Чтоб сохранил я чувство, так искренне любя.
37. Я утешаюсь мыслью, что будто ты — ребенок.
И, как отец, прощаю я глупое дитя.
Смотрю, как ты прекрасна, твой голос нежен, тонок.
Я счастлив в этой жизни, но только от тебя.
Забуду я о боли, о хромоте, болезнях.
Живу чужим я счастьем и в этом мой удел.
Любовь моя таится в тех недопетых песнях,
Что сочинил мечтая, но все равно не спел.
38. Теперь ты, словно Муза, питаешь мои чувства
И тем предлагаешь прекрасную порой.
Источник вдохновенья для моего искусства.
Пока стихи пишу я, все слышат, я живой.
Свой тяжкий труд поэта беру в свои я руки,
А славу и признанье тебе я отдаю.
Я об одном мечтаю, чтоб слышала ты звуки
И понимала песни, которые пою.
39. Ты лучшее, что было и то, что завтра будет.
Тебя я воспевая, все ж о себе пою.
Живу с тобой в разлуке, но сердце не забудет.
И вечно вдохновенье, что я в себе храню.
Я бы погиб в разлуке, когда б не наша память,
Которая бессмертна, хотя и смертны мы.
Свои воспоминанья я не могу оставить,
Чтоб не замерзло сердце от холода зимы.
40. Любовь моя возьми же все что осталось в мире.
Мы вечно ненасытны в потребностях любви.
Она дает способность увидеть мир наш шире.
И самоотреченье у всех людей в крови.
Поэтому прощаю тебя, мой вор коварный,
Поскольку не желаю я ненависть питать.
Стремимся к идеалу, но мир не идеальный.
Тот, кто любовью полон, сумеет то принять.
41. Милы твои проступки. Меня в твоем нет сердце.
За красотой соблазны блуждают по пятам.
Но для моих внушений твои закрыты дверцы.
И множество ошибок ты совершаешь там.
Сердца ты разбиваешь. И будущее чье-то
Обречено скитаться запутанной тропой.
Как будто убегаешь, как жертва, от кого-то,
Иль просто не способна ты справится с собой.
42. Мой друг, что обладает теперь ее желаньем,
Наносит мне страданье не тем, что любит он,
А что она покорна теперь его лобзаньям.
Я жду ее притворства, но взгляд ее влюблен.
Я потерял обоих: любовь свою и друга.
В фантазиях бесплодных я утешенья жду,
Как будто бы ласкает меня моя подруга,
А друг, он лишь замена, поскольку не приду.
43. Так сны мои прекрасней, чем день с тоской унылой,
Поскольку в снах ты рядом и навсегда моя.
И ночь теперь владеет и обладает силой,
А серый день приходит, бессилие тая.
Весь мир переместился в мое воображенье,
Поскольку там уютней и незаметней боль.
А грудь мне разъедает тоска и сожаленье.
Я, как актер, что бросил на сцене свою роль.
44. Когда б не материальной была бы плоть людская,
Я б перенеся мыслью, чтоб рядом быть с тобой,
Пересекал б пространство, как Дух святой летая,
И следовал бы вечно я за тобой одной.
Но я в телесной плоти, как в клеть, зашит с рожденья.
Я подчинен законам физических миров.
И потому страдаю я в муках сожаленья,
Как заключенный в цепи, как раб своих оков.
45. Своей Душой не в теле сознание страдает
И ждет, когда вернется из дальних мест Душа.
Она же за тобою, как призрак убегает,
Летает с тобой рядом, мечтой своей дыша.
И кратко возвращенье, не долог миг счастливый.
Вновь за мгновеньем жизни бредут пустые дни.
А раны кровоточат в Душе ранимой
И слово повторяет она в бреду: «Верни !»
46. Люблю твою я внешность и обожаю Душу.
И бьются обе сути в неистовой борьбе.
Желая твое тело, я клятвы не нарушу.
Желая твою Душу, запру ее в себе.
Две крайности больные гармонии не знают.
Все их противоречья ни кто не разрешит.
И острием кинжала они меня терзают.
Нутро то леденеет, то пламенем горит.
47. Бывает перемирье меж вечными врагами.
Союз не долговечен, но облегчает боль.
И призрак твой реален порою пред глазами.
И губы твои рядом. Дотронуться позволь.
Так где бы не была ты, куда бы не бежала,
Ты не уйдешь от чувства, которое во мне.
Кого бы не любила, кого бы не ласкала,
Ты лишь меня ласкаешь в моем бреду и сне.
48. Я сохраняю вещи, что помнят твои руки.
Как ценности храню их, закрыв на свой запор.
Одно меня пугает, когда от них в разлуке,
Что может прикоснуться к ним нечестивый вор.
Они лишь утешенье от долгого страданья.
Они имеют ценность, хотя собой просты.
Они мне дарят радость на миг воспоминанья.
К тебе они проложат незримые мосты.
49. Когда ж наступит время, ты станешь безразлична,
А взгляд мой раздраженье лишь породит внутри.
Передомной, как мрамор, пройдешь эгоистично.
Я сердцу с сожаленьем отдам приказ: «Умри !»
Я не имею права, мой друг, на осужденье.
Я не имею права потребовать любви.
И больше не имею я повод на сомненье.
Тогда скажу я сердцу навеки замолчи.
50. Мне тяжело покинуть все то, что было ценно.
Мой конь впитает горе, которое во мне.
Как шпора бьет по телу коварная измена
И оставляет раны досады на коне.
Так одинокий всадник, поникший, будто сонный
Извилистой тропою уходит в никуда.
Знать не найдет приюта скиталец обреченный,
А ждут его в дороге лишь мрак и холода.
51. Но если вдруг обратно мне будет путь однажды
То, даже ветер быстрый я стану торопить.
Я прошлое забуду. Мне станет все неважно.
В страданьях не посмею тебя я обвинить.
Скакун, хоть самый скорый, покажется мне клячей.
Вонзая с силой шпоры, в галоп я припущу.
Лечу вперед стрелою я за своей удачей.
Теперь уже удачу я ту не упущу.
52. Мне память о любимой, как ключ от тайной двери.
Люблю перебирать я алмазы прошлых дней.
Пока о ней я помню, богат я в полной мере.
И в мире нет сокровищь, которые ценней.
Порой перебирая монеты золотые,
В которых отчеканен мой каждый день с тобой.
Целую твои губы, глаза твои живые.
Живут воспоминанья и с ними я живой.
53. Что за потоки мыслей, текущих из эфира
Вдруг заполняют смыслом всю дышащую плоть.
Нам мало нашей жизни, нам мало всего мира.
И чувства мы не можем в себе перебороть.
Прекрасная Елена ее лицо имеет,
Что в греческой тунике вершит судьбу людей.
А нежность ее солнцем поля хлебов согреет.
О чем бы я не думал, но мысли все о ней.
54. И роза и шиповник похожи так снаружи.
Но только роза дарит чудесный аромат.
Возможно, что шиповник и выглядит не хуже,
Но только роза может привлечь любимой взгляд.
Не только внешность красит прелестные созданья.
Нам мало просто тела, важнее нам Душа,
Чтоб все нутро познало небесное желанье,
Чтобы о ней сказали, как ангел, хороша.
55. Поэзия не тленна, любые монументы
Разрушатся стихией и превратятся в тлен,
Но стих хранит навечно любви моей моменты.
Стихи они бессмертны и крепче мощных стен.
Останешься ты в строках. И время здесь не власно.
Ты вечно молодая и вечна красота.
Люблю я безответно, но все же не напрасно,
Поскольку не погибла заветная мечта.
56. В любви нет насыщенья и сытого покоя.
Та сила возвратится и голод будет вновь.
И обретает жажду, познавший раз такое.
Та бесконечна жажда по имени любовь.
На берег океана приходят ожидая,
Что парусом надежды появится мечта.
Зима и снег холодный усилят жажду мая,
Ведь, чем суровей зимы, тем радостней весна.
57. Быть в рабстве у любимой, ловя ее желанья.
Прислуживать ей вечно, покорным быть во всем.
Тревога при разлуке и тягость ожиданья
Не позволяет думать мне больше ни о чем.
Ни в чем не упрекаешь и радуешься встрече.
Твой рай достигнут нынче с домашним очагом.
Боль утренней разлуки залечит вскоре вечер.
Так хочется на вечность остатся с ней вдвоем.
58. И в мыслях не позволю в тебе я сомневаться,
Куда б тебя сегодня день этот не унес,
Тут ты сама решаешь уйти или остаться.
Я буду ждать лишь знака, как самый верный пес.
Ты будь, где пожелаешь, иди, куда захочешь,
Поскольку ты прощаешь сама себе грехи.
Вечернее томленье и ожиданье ночью
Приносит облегченье, когда пишу стихи.
59. Подобное уж было с другими. И иные
Подобно мне страдали в плену любви своей.
Ни что не ново в мире. И строки те чужие,
Возможно, мы читали по юности своей.
Теперь все повторится, поскольку чувство ново.
Не сказанное раньше дополнится сейчас.
И будущий читатель, не знающий такого,
Познает наши чувства, прочтя стихи о нас.
60. Предел имеют волны у скал неколебимых.
Там их удел — разбиться, всю силу потеряв.
Волна же за волной там все равно стремится,
Не думая, что будет, тот опыт не приняв.
Младенец, что родился, и зрелости достигший
Познает разрушенье окрепшей красоты.
Так время беспощадно свой урожай поникший
Уносит. Только строки, как новые цветы.
61. Моя ли это воля ночами грезить вечно ?
А может ты желаешь, чтоб я страдал всю ночь.
Чтоб доказал я верность в мученьях бесконечных.
И муки мне не хочешь облегчить и помочь.
Нет. Это мои чувства — бушующие волны следят,
Чтоб я был болен и чтоб не мог я спать.
Я подчинен стихии, желания не вольны.
Зачем мне добровольно безумия желать ?
62. Самовлюбленный грешник, уверенный в победе,
Себя считаю сильным, прекрасным пред тобой.
Я, как фанатик, верю, что никого на свете
Не изберешь ты больше и я навеки твой.
Но зеркало печально разрушит мою веру.
Мои морщины… Старость закрыла прежний лик.
Я принимаю тяжесть годов своих и меру
Той глупости безумья, как брошенный старик.
63. Но мой соперник так же не вечен пред тобою.
Повержен он болезни и юность пропадет.
Нас время прировняет, я радости не скрою,
Ни кто от этой силы без боли не уйдет.
И трон его не вечен. Но я построю стены
Своих воспоминаний, чтоб сохранить себя.
Лишь сила ожиданья способна боль измены,
Как стены монолита, преодолеть любя.
64. Отжившее богатство разрушено веками,
Как океан голодный, по скалам время бьет.
И чтоб не говорили о вечности мы сами,
В миру ни что не вечно. Все было. Все пройдет.
И новое впитает все прошлые потери.
Да снова возродится, чтоб снова умирать.
Все это пониманье пугает в полной мере,
Поскольку гаснет чувство и суждено сгорать.
65. Ни бронза и ни камень не устоят пред силой
Сметающей пространство, губительной для всех.
А разве сохранится моя мечта о милой ?
А разве мои грезы способны на успех ?
Пусть красота не вечна, реальность все погубит.
Но есть одно спасенье от этой темноты.
Оно для тех доступно, кто верит и кто любит:
Чернилами наполнить молчащие листы.
66. Спокоен перед смертью писатель утомленный.
Он славит благородство в греховности людской.
Всегда бессмертным будет, кто в истину влюбленный.
И зов его к вершинам уводит за собой.
И мерзость самодурства и глупость самомненья
Повержено стихами и верой в красоту.
И власть глуцов не в силах посеять в нас сомненья
В Духовные богатства и отобрать мечту.