Голос свыше был резок и ломок -
Так мальчишка, прервав с другом спор,
Выражает привычно, без скобок,
Своё мнение, ступая во двор,
Где сидит себе, смежив ресницы,
Принакрытый газеткой дедок;
Отчего, правда, люди не птицы?
Продолжается лет монолог!
Таксофон ту заветную двушку
Никому никогда не вернёт,
Как не скажет никто, - " Эх, Андрюшка!
Ох, и жуткий же ты обормот!"
Вьюнош бледный, на сладкое падкий,
(Тридцать лет - не барашка чихнул)
Превратился в зануду украдкой:
Так не помнишь? Присел саксаул...
Аксакал говоришь? Да не важно!
Лишь бы "нерва" не дёргал висок:
Вдохновенье же - полная лажа,
Коль не внятен судьбы голосок...