Мацуо Басё. У водопада
Перевод японских трёхстиший прозой в ущерб их поэтичности, казалось бы, должен обеспечивать максимальную точность в передаче смысла произведений, однако всё не так однозначно, если перед нами оригиналы хайку Басё. Пример тому ниже.
Сибараку ва таки-ни комору я гэ-но хадзимэ.
Пробуем перевести это хайку, взяв за основу рукописное иероглифическое начертание, в каком оно выгравировано на гранитном камне в городе Никко в окрестностях которого и сегодня шумит тот самый водопад:
Ненадолго затворюсь у водопада. Начало лета.
Но лето - это два слога - «нацу», а у Басё в пятислоговой строке уместился бы только один, и это «гэ», редкое чтение иероглифа «лето», встречающееся в сочетаниях «гэгё:», «гэгомори» - буддийских терминах, обозначающих сезонное 90-дневное летнее затворничество, и в словах, уточняющих смысл этой буддийской практики - «гэанго», «кэцугэ», «гэгэ», «гэбана», «гэкаки», «гэдати» и «гэаки».
Во времена Басё летнее затворничество «гэ» начиналось 16 апреля (16 мая по новому стилю) и заканчивалось 15 июля (15 августа по новому стилю). Второе 90-дневное затворничество – зимнее «то:анго» начиналось 16-го октября (ноября) и заканчивалось 15-го января (февраля) следующего года. Из этого следует, что в данном конкретном хайку неполное совпадение графического и акустического образов иероглифа «лето» имеет первостепенное значение в понимании его сути и может привести к полному искажению смысла хайку, что и продемонстрировано переводом выше. Итак, «гэ-но хадзимэ» – не «начало лета», а «начало летнего затворничества». Перевод «начало лета» я встретил в англоязычном сборнике хайку Басё, составленном известным американским японоведом. На мой взгляд, перевод иероглифа «нацу» словом «лето» в данном контексте можно объяснить тем, что с конца 19-го века и до окончания Второй мировой войны буддизм в Японии подвергался значительным гонениям, и вся буддийская лексика, в том числе и слова, связанные с летними практиками «гэ», удалялась из энциклопедических изданий, толковых и иероглифических словарей. Я не нашёл ни одного буддийского термина с «гэ» в самых подробных толковых словарях того времени – «Дайдзитэн» издания 1917-го года, включающем пятнадцать тысяч страниц из тонкой рисовой бумаги, и не менее авторитетном «Мэйкай дзитэн» 1936-го года, поэтому неудивительно, что в переводах того времени «гэ» могло быть истолковано только как «лето».
В немногочисленных переводах этого хайку на русский язык я обратил внимание только игнорирование первого слова стиха «сибараку» - «недолго», добавление «сижу на корточках в пещере», чего нет в оригинале, и не совсем адекватную передачу понятия «летнее затворничество» словосочетанием «летний пост». Всё это побудило меня внимательнее отнестись к каждому слову хайку для понимания его истинного смысла.
Перевод «гэ-но хадзимэ» - «начало сезонного летнего затворничества» фразой «начинаю летний пост» можно было бы оправдать, будь Басё мусульманином или христианином, но автор хайку в период Гэнроку - конец 17-го века, окончательно определился как приверженец идей дзэн-буддизма и всячески старался следовать его канонам, поэтому имел в виду сезонное летнее затворничество «гэ», а не отказ от пищи. Более того, аналогом слова «пост» в японском языке является «дандзики», обозначающее временные ограничения на приём некоторых видов пищи и напитков, практикуемые в разных религиях мира. Подмена затворничества постом, на мой взгляд, не может считаться адекватной передачей смысла приведённого выше хайку.
Более того, из жизнеописаний Будды следует, что он испытал на себе практику голодания через многолетнюю аскезу, при этом сильно похудел и сделал вывод, что ограничения в еде могут пагубно сказаться на здоровье. В итоге он пришёл к восьмеричному пути, исключающему отказ от обычной пищи и рекомендующему повседневное умеренное питание. В целом, в буддизме пост считается аскезой и отвергается как отклонение от срединного пути. Однако во многих течениях буддизма практикуется воздержание от приёма пищи с полудня до утра следующего дня, ограничения на блюда из рыбы и говядины, при этом поощряется поедание мягкой свинины. Но это не «дандзики» - пост, а «гэдати» - практика самоограничений в еде и напитках на период затворничества «гэ». При этом ограничения не абсолютные, а рекомендательные. Другое дело – отказ от пищи монахами японской секты «сюгэндо», практиковавшей тысячедневное голодание с целью прижизненного мумифицирования. Жившие в горах отшельники с наступлением старости или болезней постепенно отказывали себе в питании, желая трансформироваться в Будду в собственном теле – «сокусинбуцу». Некоторые из них даже наносили на тело пахучие составы, привлекавшие кровососущих насекомых и ускорявшие процесс мумификации, а живший в 17-м веке уникальный мастер резьбы по дереву, вошедший в историю как мастер Энку, создавший тысячи статуй Будды, попросил закопать себя живьём в пещере, при этом дышал через трубочку, молился и звонил в колокольчик. Неизвестно, сколько всего изваяний Будды изготовил странствовавший монах, скульптор и поэт Энку, но по свидетельствам современников, его деревянных Будд можно было увидеть в самых разных уголках страны, где побывал талантливый отшельник. А всё дело в том, что у монаха не было денег, и он оплачивал своё проживание в приютивших его ночлежках и постоялых дворах фигурками Будды, которые мог вырезать из любого куска дерева. Выполнил ли он свою клятву вырезать 120 тысяч Будд – неизвестно, но в святую мумию 64-х летний монах так и не превратился. Его захоронили на кладбище буддийского монастыря в Мирокудзи в префектуре Гифу и установили каменное надгробие с именем усопшего. Находившийся неподалёку домик Энку с десятками деревянных статуй Будды был сожжён противниками буддизма в 1920-м году, но в наше время на его месте возвели памятный павильон Энку.
И всё же многие прижизненно мумифицировавшие себя монахи после смерти стали объектами поклонения в Китае, Индии и Японии, хотя буддизм принципиально отвергает возведение личности в культ и предполагает уничтожение плоти человека после кончины.
Мацуо Басё, приняв дзэн-буддизм, старался соблюдать его основные рекомендации, но в еде себя никогда не ограничивал. Поэт любил вкусно поесть и даже во время дальних походов никогда не отказывался от сакэ и приглашений на обеды и ужины в богатые дома его поклонников и учеников. Также известно, что в своём доме в Эдо он часто устраивал поэтические сессии, во время которых гости не только сочиняли и декламировали хайку, но и обильно угощались принесёнными ими же продуктами и алкоголем. Правда, можно совершенно определённо утверждать, что именно несоблюдение режима питания сказалось на здоровье поэта, скончавшегося в возрасте 55 лет от обострившегося в последние годы жизни кишечного недуга.
Что касается затворничества у буддистов, то оно не имеет ничего общего с практикой соблюдения поста христианами или мусульманами и проводится в виде медитации в скрытом от посторонних глаз месте – в монастыре, у статуи святого или у водопада, как это следует из хайку Басё. Затворничество может быть и длительным сезонным – зимним или летним, и коротким – от одного дня до нескольких. При этом медитировать верующий может как самостоятельно, так и в коллективе единомышленников, стремящихся обрести духовное просветление и очищение. Даже странствующие монахи-отшельники при желании могли примкнуть к общей медитации в буддийском храме, представив табличку с именем, свидетельствующем о причастности паломника к буддизму. Сама медитация проходила в молитвах, а в некоторых монастырях ещё и в изучении приёмов боевых искусств. В летний период монахи копировали мантры – «гэгаки», ежедневно подносили цветы к статуи Будды – «гэбана», обливались холодной водой «мидзугори», смывая с себя накопившиеся грехи и оплошности. Сезонные затворничества позволяли монахам укрываться в монастырях и храмах – «гэанго» в период летних ливней и «то:анго» - на зиму, поэтому затворничество обеспечивало монахам не только духовное просветление, но и защиту от капризов погоды. Во время летнего затворничество монахи-отшельники должны были отказаться от странствий, так как шагая по траве, они могли погубить живущих в ней насекомых. Однако и это ограничение носило рекомендательный характер, поэтому Басё, уединившись ненадолго у водопада, отправился в поход по святым местам.
Хайку о затворничестве Басё сочинил во время самого длительного и протяжённого странствия своей жизни – пешего похода по северным, восточным, западным и южным регионам Хонсю -центрального острова страны. Свои впечатления поэт записывал прозой и стихами в путевом дневнике, впоследствии озаглавленном «Оку-но хосомити» и вышедшем в печатном виде только через десять лет после его смерти. Дневник переведён и на русский язык, но с несколько изменённым названием - «По тропинкам Севера», что, по сути, соответствует скорее содержанию вступительного комментария автора, а не японскому названию цикла. Поход, начавшийся весной 1689-го года с посещения уездов, расположенных севернее столицы Эдо, растянулся на две с лишним тысячи километров, занял полгода и охватил также восточные, западные и южные окраины острова Хонсю. Наряду с описательной и философской прозой дневник включает более полусотни хайку, при первом прочтении кажущихся не более чем словесной формой выражения созерцательных эмоций автора, но при внимательном анализе позволяющих увидеть в строчках поэта элементы культуры повседневного и религиозного быта Японии того времени.
Первая строчка хайку даёт нам понять, что автор решил укрыться за водопадом, а из текста комментария самого поэта следует, что это водопад в Никко (сегодняшней префектуры Тотиги), входящий в тройку самых красивых водопадов Японии и относящийся к редко встречающимся в природе водопадам «урами-но таки» - в буквальном переводе – «водопад с видом сзади». «Урами-но таки» отличается от обычного водопада наличием под ним пещерной ниши, в которой можно укрыться и наслаждаться зрелищем падающего потока воды. «Урами» звучит так же, как и записываемое другим иероглифом слово «досада, стыд», что даёт основание толкователям указать на часто встречающуюся в хайку Басё игру слов и назвать «урами-но таки» «водопадом досады», хотя каких-либо намёков на это нет даже в авторском комментарии к хайку. Во времена Басё под водопадом можно было ходить и любоваться его видами с другой стороны, но со временем из-за камнепадов проход был закрыт, а с 1902-го года водопадом можно было любоваться только на расстоянии.
Басё не случайно выбрал для медитации водопад. В буддизме, приверженцем которого незадолго до похода стал автор хайку, «такигомори» - «уединение у водопада» считается важным шагом на пути к просветлению перед совершением молитв и посещением святынь. Укрывшись за потоком водопада и совершив омовение холодной водой «мидзугори», поэт очистился от грехов и как бы погрузился в соответствующее сезону летнее затворничество. Басё посетил водопад 2-го апреля по старому стилю как раз перед начинавшемся 16-го апреля летним затворничеством.
Басё не счёл возможным участие в коллективном сезонном уединении в монастыре, поскольку запланировал длительное путешествие на всё лето и осень, поэтому ограничился недолгим одиночным уединением, соблюдая предписания буддизма. Басё предстояло шагать по полям и тропинкам Хонсю целых полгода до наступления холодов, поэтому перенос похода на более позднее время он не считал возможным. Примечательно, что в буддизме разумность и рациональность стоят выше рекомендуемых и совсем необязательных самоограничений, соблюдаемых постящимися христианами или мусульманами.
А что в итоге? Мой перевод, максимально приближенный к смыслу оригинала Басё:
Водопадом ненадолго я закрылся,
И в затворничество лета погрузился.