Два колокольчика на сквозняке.
Туда не достать ни слухом, ни взглядом.
Где-то в немыслимом далеке,
на ледяной поверхности Энцелада.
Но я же слышу, звенят: вот и вот,
один однотонно, другой узорчато.
Там гейзер взрывает сверхтвёрдый лёд.
Откуда там колокольчики?
А может быть шут, мехами расшит,
колпак с бубенцами на месте,
но только кого и как бедняга смешит,
когда даже днём минус двести?
И, вдруг, понимаю, как жутко мне за него,
за мёрзлые ноги, за горб и за хрупкие руки.
Да быть там не может, не может там быть никого.
Но звуки!
Динь, дон! Звенят и звенят. Почему?
О, этот – задорный, а этот – печальный.
Не должен их слышать, но я их слышу сквозь тьму.
И не хочу, чтоб они замолчали.