Жил у нас в селе мужчина.
Скромен был и молчалив.
И хоть крупный он детина,
Зачастую был пуглив.
Но боялся лишь девчонок.
В голове сидел запрет.
Не тянул он к ним ручонок.
Жил он словно старый дед.
Обойдёмся без интриги.
Расскажу вам всё как есть.
Знать, в гормонах были сдвиги.
Он родился... в шерсти весь!
Может это атавизмы?
Разбираться смысла нет!
И при всей своей харизме,
Был, к тому же, он брюнет.
В детстве был как обезьянка.
Бегал, прыгал резво он.
Но потом соседка Янка
Назвала его "Гиббон"!
Загрустил с тех пор Иван...
Стало не до смеха.
Разглядел он свой изъян.
Да он весь из меха!
А дразнили его как?!
В подворотне дети.
Вспоминали всех макак
И конечно Йети!
Но потом привыкли как-то.
Может повзрослели?
Ваню приняли де-факто.
Больше не глазели.
Он в компании друзей
Тусовался смело,
Но рукав носил длинней,
Вечно прятал тело.
Ну а если летний зной
Донимал бедняжку,
Прыгал в речку с головой
Он, надев тельняшку.
Вот однажды, в жаркий день
Пили они пиво.
Что-то делать было лень-
Не было мотива.
Тут, откуда ни возьмись,
Подошла девчонка.
Петькина сестра, кажись.
Засмеялась звонко.
Но не местная она,
Приезжала редко.
Всех не знает имена,
Но на вид-"конфетка".
Села рядышком с Ваньком.
Он смутился даже...
На неё смотрел тайком.
А она уж в раже!
Алкоголь всосался в кровь,
Смотрит так игриво!
Потянуло на любовь.
Ох уж, это пиво!
И она своей рукой
Влезла под рубашку.
"Нет, пожалуйста, постой!"
Затрясло дурашку!
"Ваня, зной смотри какой!
Ведь у вас не Питер!
Удар схватишь тепловой!
Снял бы ты свой...свитер!!! "
И опять всё тот же смех!
Не смогли сдержаться.
Слёзы аж бегут у всех.
Как не рассмеяться?!
Но не сразу, что к чему,
Поняла "конфетка".
Подошла потом к нему
И сказала едко:
"Никогда ещё примата
Я не целовала!
Других мама родила,
А тебя -связала! "
А потом к его губам
Потянулась резво.
Он не дал сомкнуться ртам.
Мыслил очень трезво.
"Я не клоун и не шут!
Да! В звериной шкуре!
Но себя унизить тут
Не позволю дуре!"
Он ушёл, запрятав гнев,
Затаив обиду.
Но с тех пор боится дев,
Симпатичных с виду!