Как работает мастер, когда он вдруг полюбил?
Я видела камень, стоящий в прозрачных шелках.
Ты помнишь картинку? Он камню кудри завил
И мрамор заставил сказать о ямочках на щеках.
Так много картин, где инструмент – просто кисть,
И Божья палитра как всё, что есть в рукаве.
Там передают на суд народной молве
Любимый портрет, натыкаясь на пряник и хлыст.
Я видела фото, без изысков и пудры,
Без постановки в них жизнь ярче утра,
Хоть цвет их давно полинял…
Тебя до меня никто ещё не ваял.
Я поэт, и мой инструмент – слова.
Я только сейчас поняла,
Какой он первобытный и нищий.
Может вылететь птицей строфа,
Могу зрелищ просить им и пищи.
Такой богатый, на то лишь способный –
Утяжелять всё то, что в тебе невесомо,
Все твои грани и все очертания
Сводятся к строкам моего понимания.
Я говорю: «Красиво», но это не так,
Звучит, как на свадьбе ржавые трубы.
Я скажу: «Сила», и все сразу видят кулак.
Лучше бы были связаны эти глупые губы.
Я напишу «Светло» про то, что увижу в глазах,
И столько замен будет у слова бродячего.
Столько их рвётся и стынет в дрожащих устах
Бессильным мычанием: Нет в словаре подходящего.
Я пытаюсь сказать про твоё хоть чуть-чуть как есть,
Разогрев мотор за грудной, повернув заводные ключи.
Так, чтобы ямочки, кудри твои через годы прочесть.
Тетрадь летит на пол. Да уж, просто молчи!
Ладно. Красиво, близко, светло,
Сильно внутри, ярко снаружи.
Ямочки, кудри красят лицо.
Ты всё поймёшь, а другого не нужно.