Свет или тьма. Поэма

       
               
                Когда взберётесь на вершину горы,
                Продолжайте подниматься выше.
                (Совет Тибетского монаха).            
             
 Эпиграф:            

Что впереди? Да, кто же это знает!
Жизнь или смерть? Тюрьма или сума?
Но, как нам жить – мы сами выбираем.
Всегда есть выбор наш: Свет или Тьма.

Когда, не ведая, что с нами завтра будет,
надеждою на лучшее живём,
и сердце, полное любви к земле и людям
без зла и осуждения несём;

когда чужая боль всегда сильнее,
а труд во благо – вовсе не беда,
уже роптать на Бога не посмеешь,
коли настигнут горе и нужда.

И если в сердце есть частица Света,
что может хоть кого-нибудь согреть,
то легче жить в недобром мире этом;
как выйдет срок – не страшно умереть.               

      Глава 1.   Плач.

Родная, святая, великая!
Страдаю, всем сердцем скорбя:
Россия моя, многоликая,
что есть у меня без тебя?

Где юность – там плач погребения;
где хлебное поле – там бой;
где храмы – печаль опустения;
где радость – беда за бедой.

Но всё же встаём, без сомнения,
чтоб эту беду отвести.
За страх, и за боль унижения
детей своих, Матерь, прости!

За глупость с пристрастием к лени,
за то, что позволили Мать
врагу опустить на колени,
пред ним обнажённой стоять.

Твой глобус - флажками исколотый,
колючий, как ёжик, и злой,
ракетами градов размолотый,
отравленный, полуживой.

Кровавые, сине-зелёные,
флажки, хоть малы, но горят.
Блакитные, краснознамённые,
съедают зелёных ребят.

Пол мира – бесовская, лживая,
опущено-грязная рать
встаёт на тебя, терпеливая,
скорбящая Родина – Мать.

И рать эта, злобная, чёрная,
она всё сжимает кольцо
вокруг тебя, Родина скорбная,
уже не скрывая лицо.

Их злоба – от страха, бесславная.
Ведь знает недобрая рать:
Россия – она Православная!
Россию не им побеждать!

И в битве за существование
зло стонет от зависти к ней.
Мы все отдадим, без рыдания,
в защиту, своих сыновей.

И встанут, как сила великая,
где рядом и сын, и отец.
Пусть знает толпа эта дикая,
что будет печальным конец!

От страха вопят и бросаются,
споткнувшись о русский порог.
Да только напрасно стараются:
мы встали с колен! С нами Бог!

Родная, святая, великая!
Страдаю, всем сердцем скорбя:
Россия моя, многоликая,
что есть у меня без тебя?

        Глава 2.  Гроза.

Север. Солнца и летом нехватка.
Даже в дни пересохших полей,
редко грозы гремят над Камчаткой –
больше серых и нудных дождей.

Я люблю, когда грома раскаты
в чёрном небе басами гремят.
Выбегаю под дождь. Возле хаты –
страх и радость, и визги ребят.

Гром. И молнии стрелами блещут.
Ослепительно!  Струи дождя
с неба, тёплые, радостно хлещут,
в пересохшую землю гвоздят.

И по крышам, упорно и звонко,
пляшут капли небесной слезы.
Даже в детстве, шальною девчонкой,
никогда не боялась грозы.

Только, если родился в подвале,
под разрушенным домом твоим,
а над ним небеса грохотали,
поливая вас градом стальным;

если долгие, страшные годы
ты боялся, что мать заберёт,
как отца, зверь «укропной» породы,
змей летучий с названьем «Прилёт»;

если тяжкие дни и недели
знал не вдоволь еды и воды,
а над домом ракеты всё пели
свои песни огня и беды,

то не в радость вам грома раскаты:
боль и страх – вашей жизни азы.
Будут взрослыми эти ребята
инстинктивно бояться грозы.

Хоть они у развалин их дома
безмятежно гоняют свой мяч,
(всё же дети! Им радость знакома!)
но, глаза выдают, как ни прячь.

Пусть похожи все дети на свете,
жизнь не балует этих парней.
Наши дети слабее, чем эти.
Эти крепче, сильней и честней.

Даст Господь – отведём это худо.
Пусть дожди и снега, даже град,
сыплют с неба, как мирное чудо,
на счастливое детство ребят!

Глава 3. Глаза мальчишки из Донбасса.

Шёл по экрану репортаж.
Донбасс. Прилёты и разруха.
Труп. И растерзанный гараж.
У гаража стоит старуха.

Она, ладонью рот прикрыв,
рыдает сдавлено и тонко.
Поймал случайно объектив
взгляд семилетнего ребёнка.

За ним – разрушенный фасад.
Непоправимая руина.


А он… спокойный, жесткий взгляд,
взгляд очень взрослого мужчины.

Глаза на личике худом
огромные, всё понимают:
И жизнь, и смерть, подвал и дом.
И… слишком, слишком много знают!

Так резанул мне этот взгляд
по сердцу, по душе! Ребёнок!
Он рос в подвале, видел Ад
уже с рождения, с пелёнок.
   
   *     *     *

В грозу, в мой август, в шум дождей,
как раньше, я плясать не смею.
Боюсь. Уже не рада ей.
Я втягиваю в плечи шею.

Стреляла молнией гроза,
и гром рычал недобрым басом.
А мне всё чудились глаза
того мальчишки из Донбасса.

Не знаю имени его.
Но, знает Бог. И он поможет.
Да, жив ли? Спросишь у кого?
Но, верю – жив ещё, быть может!

В Донбасс посылку отношу –
кладу конфеты и сгущёнку.
И тихо Господа прошу:
о, Господи!  Спаси ребёнка!

     Глава 4. Письмо сыну.

Сашка, сын, родимый, обнимаю!
Голос твой не слышала давно.
И дождусь, увижу ли, не знаю.
За калиткой – снега полотно.

И окно в узорах новогодних.
Серый день. И серая заря.
Ты ушёл из дома не сегодня.
И уже начало декабря.

Своего призыва не дождался.
Сам себе судья и господин!
«Мам, не плачь!» Обнял и попрощался.
Не забудь – ты у меня один!

И благословила. Не рыдала.
Но, до августовской темноты,
у калитки в тишине стояла,
где меня обнял за плечи ты.

Ночь. Пред утро. Август на исходе.
Блеск реки и аромат цветов.
И такая тишина в природе!
Описать тебе, не хватит слов.

Тьма глубокой тишины небесной.
Да луны невозмутимый лик.
Почивает маленькое Эссо
на ладони матери-Земли.

Но, ушёл отсюда в неизвестность
из гнезда, не стрелянный птенец.
Незачем она, признаться честно,
этой тишине пришёл конец.

Ты уже полгода, где стреляют;
где огонь, где раны, смерть и ад;
где земля горит, где убивают
вот таких же молодых ребят.

Календарь, безжалостный, страницы
мечет прочь. Они летят во тьму.
А во тьме всё чудится, всё снится
как же худо сыну моему.

Свастики всё снятся, автоматы.
Никуда не скрыться, не уйти.
И чужие, страшные солдаты.
Господи! Помилуй, и прости!

И с экрана, днём, ракеты воют.
Стоны, крики, рушатся дома.
Мальчик мой, ты где? И что с тобою?
На дворе не август, а зима.

Божий лик. В углу горит лампада.
Все надежды только на Него.
Господи! Спаси его от ада!
Сын один. Нет больше никого.

    *    *   *

Ты прости мне, родная кровь,
Этот страх. Велика разлука.
Ты виновен, что я не свекровь.
У меня ни снохи, ни внука!

Выбор твой уважаю, сынок.
Сам решил. Как мужик. И как надо.
Ты вернёшься, наступит твой срок.
Будут слава, и честь, и награда.

Только помни, учила чему:
не суди, будь спокойным и верным.
Не кради и не лги никому.
Ты крещёный – не будь суеверным.

Не стыдись Его, Бога, любя.
И защиты проси. Он поможет.
Но, не думай, что всё за тебя
Он решит. Сам решай, всё, что можешь.

От потерь и беды не ропщи.
Всё от Бога, как школа терпенья.
Три коня для спасенья души:
послушанье, терпенье, смиренье.

Если палец не сунешь в огонь,
как узнаешь, что это опасно?
Ну, а если в мозолях ладонь,
для души и для тела – прекрасно!

Как учили меня, так и я
научила тебя, как сумела.
Чем огромнее ноша твоя,
тем сильней и выносливей тело.

Эта истина Богом дана,
что выносливость наша не в силе,
а в терпении, в воле она.
Тяжко будет, терпи, как учили.

Всё. Прощаюсь. Носки довяжу,
да чавычки копчёной добуду.
Соберу, всё в посылку сложу.
И сгущёнку твою не забуду.

Да не знаю, дойдёт ли она.
И письмо это… Тоже не знаю.
Ведь война у нас, Сашка, война.
До свиданья! Живи! Обнимаю.
      
         P.S.

Кровь и убийство кругом.
Жизнь, как в дурном сюжете.
Но, защищая свой дом,
не озверейте, дети!

Тяжко в военные дни:
ярость, жестокость, усталость.
Не стать бы во зле, как они.
Трудное время досталось.

В мире – паденье в Содом -
Боль двадцать первого века.
Но, защищая свой дом,
В себе сохрани человека.

В истории не далеко,
близко и вовсе не ново:
Российский наш «…чук» или «…ко»
бьёт Иванова с Петровым.

Ясно: на фронте нужна
смелость, умелость, решимость.
Но, пусть будет эта война
в тяжкую необходимость.

     Глава 5. Письмо к матери.

Мама! Письмо получил! Неожиданно так, хоть и ждал.
Радость и боль. И просто небесное чудо!
Жив и здоров твой Сашка, твой сын – камчадал!
Ты не тревожься – звонить и писать не забуду.

Мама, сегодня опять, как вчера, как всегда,
плачет дождём и воет ракетами небо.
Всюду она, вездесущая эта вода.
И хочется мне твоего домашнего хлеба.

Нам нет передышки. Идут непрерывно бои.
С дымом и рёвом несутся друг к другу ракеты.
Я вижу, как рушится мир. И на плечи мои
мне кажется, мама, ложится вся тяжесть планеты.

А грязь чернозёмов, раскисших под нудным дождём,
(декабрь к концу!) никак не покроет снегами.
Но мы, хоть и мокнем, и мёрзнем, но всё же встаём и идём.
И я привыкаю. Я бью эту мразь с пацанами.

Да, сырость и грязь. И холод, и пули, и кровь.
И бьют… Иногда не выглянуть нам из окопов.
Но, мы поднимаемся, мы истребляем их вновь.
Мне жаль иногда этих, гибнущих, глупых «укропов».

Там голос почти не звучит украинских солдат.
Там пшекает Польша, и лает германская «мова».
И слышится смачный, российский классический мат,
и англо-саксонская речь, и прочее чуждое слово.

Я знаю зачем и за что кровавый наш спор.
Ведь Родина-Мать от матери неотделима.
За дом, под лохматою ёлкой, за Школу, за двор,
где мяч с пацанами гоняли мы неутомимо.

За всю чистоту нашей белой Камчатской зимы,
что в крепкий мороз так вкусно хрустит под ногами.
За мир, за свободу. За это сражаемся мы.
Здесь все это знают. И мы беспощадны с врагами.

Чтоб им не топтать, как тогда, нашей русской земли.
Пусть путь этот будет не спорым, не лёгким и длинным.
Ведь бабка – зенитчица с дедом – пехотой дошли
до вражеских стен покорённого ими Берлина!

Но, чтобы дойти, нужно быть терпеливым, дожить!
Не плачь и не бойся, твой Сашка – мужчина не хилый.
Неужто фашистам позволит прийти, осквернить
священную память  и деда родного могилу?

           *   *   *

Плакать да бояться –
жить на полцены.
Ну а мне всё снятся
не такие сны:

линии опора,
от берёзы тень,
столбики забора
в шапках набекрень.

После непогоды –
солнышко опять.
Чаша небосвода,
минус 25.

На горе мальчишки
возятся, галдят,
набивая шишки,
с горки вниз летят.

И горит, искрится
в бриллиантах снег.
Ёлка тоже снится
очень часто мне.

И зима, как милость
всё приходит в сны.
Для солдата сырость -
хуже Сатаны!

Да твоя улыбка,
полная тепла.
Жаль, что твоя рыбка
Сашку не нашла!

Я, солдатской ложкой,
слопать, точно, мог
с жаренной картошкой
целый рыбий бок.

Камчадал. Немножко
хочется всегда.
Рыба да картошка –
главная еда.

За такую радость,
за такую жизнь,
будем, если надо,
их зубами грызть.

Шутка! Истерия –
это не по мне.
Мы совсем другие,
мама, на войне.

Просинец наш, вьюжень,
этот наш февраль,
очень был нам нужен.
Поздновато. Жаль.

Мокрый да холодный –
это наплевать!
Сытый, не голодный.
Можно воевать.

Всё. Пора прощаться.
Утром – снова в бой.
Хватит волноваться!
Я вернусь живой.

   Глава 6. Молитва.

В нашем доме угроза серьёзная:
под вопросом народ и страна.
Мировая и религиозная,
будет долгою эта война.

И не только рушатся здания –
рухнул мир. Однозначно и враз.
Но никак не дойдёт до сознания
эта правда до многих из нас.

Виноваты мы все понемногу.
Заслужили беспечностью лжи
тяжкий путь возвращения к Богу.
Или вечную гибель души.

Мы живём для себя, не смущаемся
сыто жить и добра наживать.
Для себя, для родимых стараемся.
А что там, за порогом – плевать!

Повод есть. И причина найдена:
Новый год! Создаём уют.
Телевизор ругает Байдена.
А другие, всё в масках поют.

Где-то, правда, воюют солдаты,
и взрывается к небу земля.
Где-то сотнями гибнут ребята,
на засеянных хлебом полях.

Чьи-то дети рыдают в подвалах.
Чьи-то мамы хоронят сынов.
И Америка бьёт по вокзалам,
по скоплению мирных домов.

Но не в новость события эти.
Постоянно ведь где-то война!
Не у нас, не на нашей планете.
Нас ещё не коснулась она.

Между нами лежит половина,
пол планеты! Вся наша страна!
Где Камчатка, а где Украина!
Страха нет. Не тревожит война.

Нас как будто туманом опутали:
до Аляски, на нартах, по льду,
вместе с чукчами и алеутами,
захочу, послезавтра дойду.

Ведь Камчатка – граница России.
За границей её нет друзей.
И не станут враги в истерии
через чур церемониться с ней.

Русофобия и антиномия.
И уже над Россией дым.
И скрипит зубами Япония.
А она – под забором моим.

Но никак не дойдёт до сознания
обывателей нашей страны:
это наши рушатся здания!
Скоро год кровавой войны.

Мир другой. Расстоянья другие.
Всех война касается нас.
И Донбасс всегда был Россией.
Он всегда был русским, Донбасс.

Украина… пока мы канючили
да пускались в дебаты с ней,
восемь лет на глазах наших мучили,
убивали наших детей.

Скажут многие: мы-то что можем?
Это всё руководство страны.
Вот сейчас соберёмся, поможем.
Одолеем! Уж будьте верны!

Поздно, люди, махать кулаками.
Дали время окрепнуть врагам.
Полетели ракеты над нами.
И уже по Российским домам.

Этот бой не унять диалогом.
Ведь она не на нас, эта рать:
прёт бесовская тьма против Бога,
против Бога идёт умирать.

Нет у тьмы никакого исхода:
победить, или свергнуться в ад.
И у нашего так же народа:
победить. И ни шагу назад!

Больше нет никакой середины.
Наше время за этим следит.
Перед Господом все мы едины.
На двух стульях никто не сидит.

Дело нашего тяжкого века –
время выбора: «да» или «нет».
В теле каждого человека
есть греховная тьма. Есть и Свет.

Украины земля – поле битвы.
Наше воинство – весь наш народ.
А к оружию – Вера с молитвою,
что от самого сердца идёт.

Хоть прозвали нас звери изгоями,
(в горле кость – православный народ!)
все мы нынче у Господа – воины.
Каждый лепту по силе несёт.

А в молитве ослаб (так уж водиться!)
завопи у сил на краю:
«защити, помоги, Богородица,
не остави Россию мою!»

   Глава 7. Вечный спор.

Легче поджечь, где быстрее займётся –
порох, взрываясь, горит!
Вечная мудрость: где тонко, там рвётся,
зло бьёт туда, где болит.

Этот народ был готов, (вот причина!)
через Российский забор
выплеснуть зло. А земля Украины –
оперативный простор.

Польская спесь, да родная гордыня,
да западенцев фашизм…
Попраны совесть и храмов святыня.
И возродился нацизм.

И разгорелся от рук кукловодов
нового мира пожар.
Телом, руками славянских народов
кто-то снимает навар.

Боль. Украина! Ты тоже Россия!
Но, позабыл человек.
Как нас делить? Мы же сёстры родные!
Кровью смешались навек!

Лбами столкнули нас, словно злодеев.
Русская мать, а отец –
«чистый» хохол! (Из Одесских евреев!),
дед – запорожский храбрец.

Бабушка – с примесью Польши с Литвою,
с греческим профилем нос.
Кто сыновья их, что этой весною
в землю легли? Вот вопрос!

Нет Украины – причины для спора!
Нации той тоже нет!
Волей враждебной на почве раздора
грубо навязанный бред.

Чуждая воля и зло тирании,
где не в игре, наяву,
бьют украинцы, солдаты России,
русских в рядах ВСУ.

   *   *   *

Ни русский, никакой иной народ –
причина зла и войн совсем не в этом.
Активно развивается, идёт
процесс осатанения планеты.

Оплот последний Веры во Христа,
Россия - кость для горла бесовщины!
Им ненавистна Бога чистота.
И в этой злости все они едины.

Сейчас их много, (время подошло)
погибших душ растлительного века.
На душах их проклятое число.
Так жаль их, этих недочеловеков!

Ни в Украине, ни в иной стране
причины нет для гибели народов.
Лишь в нелюдях, слуг верных Сатане,
судьбу Земли творящих кукловодов.

А мы? А мы глазком из той же тьмы,
глядим на этот мир с тоской и страхом.
И молим, кто как может, из тюрьмы,
кто Кришну, кто Иисуса, кто Аллаха.

Неважно кто, с какой ты стороны,
в России, на Аляске, на Памире.
В духовном состоянии страны
повинен каждый, сущий в этом мире.

Весь этот ужас Третьей Мировой
достойно пить всем людям горькой чашей.
Поскольку эта битва Света с Тьмой
проходит на Земле по душам нашим.

Твой каждый шаг меняет жизнь твою,
судьбу страны и мира изменяя.
Жаль, многие погибнут в том бою,
свой трудный выбор к Свету избирая.

А впереди нелёгкий, долгий путь,
путь очищенья, возвращенья к Богу.
Любовь, терпенье с Верой не забудь,
коль встал на эту трудную дорогу.

     Эпилог.

А пока Украина с войной.
Славной будет победа наша!
И не малой, не малой ценой,
но Героя получит Саша.

Будет долгие годы стоять,
Получив, вместо сына, награду,
По ночам его старая мать,
У калитки. Держась за ограду.

Будет август. И запахи роз.
В темноте, возле ёлки с рябиной,
будет мать терпеливо, без слёз,
ждать с войны ненаглядного сына.

Но, не вечный покой снизойдёт,
а недолгая лишь передышка.
Возродится, окрепнет народ.
Станет взрослым Донбасский мальчишка.

Будем строить, любить и мечтать.
Всех простим. И забудем былое.
Только нечисть восстанет опять,
не оставит Россию в покое.

Будет вечного спора тщета
мучить Землю разбоем и боем
до пришествия Бога Христа,
искупившего грех наш Собою.

Он придёт для спасенья святых,
нас, овец, от козлищ очищая.
Жаль, не много останется их,
устоявших, пригодных для Рая. 

Бьём и душим друг друга во зле.
Но, от Бога добра ожидаем!
Что мы, люди, творим на Земле,
Что для всех нас могла быть Раем?

24. 01. 2023 г.