Не пил и не курил, не сквернословил,
Воспитывался правильно в семье.
Совсем мальчишка, он служил в ОМОНе,
Но знал лишь понаслышке о войне.
И кто бы мог подумать, что однажды
Окажется он на передовой,
Отчаянный, не струсивший, отважный,
И, видит Бог, не бредивший войной.
Родители крестили, провожая,
Родня кричала в трубку: "Дураки!
Мы своего от армии скрываем,
А вы чего?" - Ходили желваки
У бледного отца. Ну что тут скажешь?
Как объяснить, что есть патриотизм
И к Родине любовь! Им не докажешь,
Что вот сейчас не к месту пацифизм.
Звонил сынок оттуда очень редко,
И голос был серьёзный, с хрипотцой.
Прислал разочек фото. С сигаретой.
И волосы с заметной сединой.
Он говорил: "Не верится в такое,
Но только видел сам я и не раз,
Как вражеское злобное отродье
Своим стреляют в спины напоказ
За то, что не хотят идти под пули
Такие же мальчишки, как и я!
Еще я видел взрыв и полыхнули
Дома жилые, там была семья.
Детей мы доставали из подвала.
Погибла мать, калекой стал отец.
А им, врагам, как зверю, крови мало!
Ни душ у них, проклятых, ни сердец!"
Шло время беспокойное, лихое,
Летели дни, недели чередой.
Сын снова позвонил: "Я о покое
Мечтаю. Насладиться тишиной.
И в храм попасть на исповедь хочу я,
Просить, чтобы Господь меня простил,
За то, что мне пришлось стрелять по людям.
Всю жизнь теперь отмаливать грехи.
Они нас убивают, мы их тоже.
И мы должны нацистов победить!
Но как же тошно, многим тошно всё же!
Теперь придется как-то с этим жить..."
Настанет день, когда вернутся парни,
Домой приедут из горячих мест.
Но каждому война на сердце камень
Оставит навсегда как тяжкий крест...