Когда ребёнок наш раздумывал и медлил,
и не было беды,
и мы летали в Рим –
под окнами был сад, в дверях скрипели петли,
и были мы вольны,
и миг неповторим.
Но свет сменила тьма, всё гуще, погляди-ка,
очнись же, мой Орфей,
проснись, открой глаза.
Зачем ты шёл в Аид за глупой Эвридикой?
Бессмысленный трофей,
и не вернуть назад.
Всё кончилось стыдом, едва знакомым раньше:
мышиный сеновал,
залатанный уют.
Негодное суют, и тычут: выбирай же.
Но выбор здесь так мал…
Бери уж, что дают.
И вот в конце смотрин, в предвестии начала,
кому в подарок смех,
кому – драконий глаз.
И всё переплелось, взвилось и зазвучало.
Но разобрали всех.
И мальчик выбрал нас.