Как лучший день своей судьбы
он, бережно и робко,
по зебре нёс среди толпы
дешёвой водки стопку.
Прикрывшись
локтем и плечом
от мороси осенней –
точь-в-точь
Янковский со свечой
в пустующем бассейне.
Он затевал с пространством
спор
нетрезвой пантомимой.
Он спьяну в стопке видел
двор
родной, забытый, зимний.
Там стужа, вата между рам,
там школа и девчонки.
Хотя...
в реальности сто грамм
отъявленной палёнки.
Какая хрупкая судьба
под крышкой из металла.
Но он дошёл, он не упал,
и стопка не упала.
Снял крышку.
За дощатый стол
присел отведать влаги,
и ничего там не нашёл –
привиделось бедняге.
Там нет декабрьского дня,
той брейгелевской дали,
того, как он в хоккей гонял,
как воробьи взлетали.
Ни звёзд, ни горки у моста...
А Ленка?
А Андрюха?
Одна лишь в стопке маята,
одно томленье духа.