Дженни сидит на балконе и курит горько.
Ночь заплела ее мысли в косу до пят.
Дженни похожа на пожилого ребенка.
Дженни лишь тридцать, а кажется, что пятьдесят.
Дженни, ну сколько можно с собой же спорить?
И убеждать, и плакать, и убегать?
Все постулаты в мозгу, о чем тут вздорить?
Дженни берет подушку: душить или обнимать?
Дженни напугана. Страх, как всегда иллюзорен.
Дженни устала, сдает свой щит и пращу.
Хватит войны. Ее даже мир устроит.
Мир, что сковал нашу Дженни подобно плющу.
Впрочем, она постепенно его отпускает.
И этот холод, которым он все сковал,
Тихо, туманом, все чувства ее остужает.
Дженни замёрзла. Дженни попала в шквал.
Стой, моя Дженни, не разводи тревогу.
Если кому-то надо, он до тебя
Сам раскопает траншеи, построит дорогу.
Если кому-то надо. И только любя
Можно и мир изменить, и свернуть горы.
Ты же сама понимаешь, что это так!
Только ведёшь в ночи с собой разговоры,
И подвываешь хору бродячих собак.
Дженни лежит на кровати, обнявшись с подушкой.
В мыслях пока ещё держит тот чёрствый взгляд.
Дженни похожа на молодую старушку.
Дженни лишь тридцать, а чувство, что сто пятьдесят.