Соловьи в январе, да ещё и в четыре утра,
посреди нескончаемой траурной трели.
Что им чёрная в небе черта
под людским напряжением — взяли да перелетели.
А устали — прителили крылышки тесным рядком,
и не до, и не после,
не за и не против.
Будь уродом в пушистом ряду или будь добряком —
можно петь, если только юродив.
Можно петь, если голоса нет, если глобуса от —
места нет в хороводе.
То ли день на исходе — трещит соловьиный народ.
То ли ночь на исходе.