Господину Литвиновичу
Современная поэзия не умерла, не скурвилась, не убита в зародыше призраками Великих.
Ты сидишь в тёмном зале, то покрываясь мурашками ужаса, то улыбаясь неловко, то доходя до пика, то поражаешься чудесам простым, неведомо как записанным этим историям, будто взяли перед тобой и развернули холсты — ради этого сюда прийти и стоило. Чтобы как в музей: войти и посмотреть на себя, такого внешне стойкого, а в душе — чуть царапнешь — дитя. Чтобы пустить слезу, уповая на полутьму. Чтобы услышать о себе что-то, о чём не можешь сказать никому.
А здесь — услышишь. Узнаешь себя в стихах. Снимешь с сердца на время бронежилет. И окажется, что под ним — пролежни на мечтах, и окажется, что под ним теплится слабый свет. И окажется, что, если б не этот дурацкий страх, то ты и мечтатель, и выдумщик, и даже вдруг поэт.
Ради чего ещё это сегодня нам? Прежде, чем мы разъедемся по домам, выпив бокал и наскоро вызвав такси, после упав по привычке в кровать без сил?
Чтобы увидеть в свете софитов на фоне простой стены: вот они, внешне крепкие, а в душе — сбитые, вот они мы. Вот они, наши души сегодня вечером вместе, эти истории слушают про быт и про путешествия, про кошек, про чудеса, про фонари да про снег. Слушают и становятся ближе. Друг к другу. К себе. К весне.