Свободная Россия, мне б дожить,
с Европою свободной заедино–
наступит век без страха и вражды,
богатство к бедным явится с повинной.
Евреи возвратятся в русский Крым,
который евроазиатским станет...
Глаза мои становятся мокры
как в пионерском детстве веледавнем,
когда суровой снежною зимой
услышал я по радио о вводе
в Афганистан. С рыбалки йдя домой,
одетый по советской сельской моде,
я Богу помолился как дурак,
не ведающий ни одной молитвы,
чтоб это всё... Он дал укромный знак:
мал-бугорок, кровянкою политый:
похоже, там зарезали кота,
а, может быть, кому-то дали в морду.
Я пацифистом был, не знал креста,
головоньку держал почти негордо.