он вышел терпким на вид, задумчивым,
о духовном думал мирским,
его ноги жали сандалии,
в его причёске волосок к волоску,
только пять минут искрил взгляд,
он запомнил каждую мелочь кармана,
его обманывал дым сигарет,
он курил не выдыхая…
ему бывает скучно едва ли,
он смотрел на вдову глазами ушедших мужей,
псы с цепи глотки рвали,
брали его след,
во всех зеркалах отражались подошедшие,
их спины имели изящный хребет,
во всех церквях богу лгали,
при свечах шептали – его нет…
его приглашали клавиши чёрного рояля,
ему довелось присутствовать на похоронах любви,
его следами пыль икала,
а звёзды светили ничьи,
на старом холсте были краски фаталистов,
им хотелось помогать слепым,
на каждую грудь повесить маленький орден,
большое сердце, да рваный ритм…
и хвост последней совы в перьях ветра,
и другие металлы в сплаве обычных камней,
пустота вылезла на обозрение,
он идёт осторожно к ней,
как забытый пасынок родства
в центре самого края,
его нет на карте зимы,
его лето настолько пугает…
он вышел терпким, злым, ненужным,
светлые пятна чёрной смолы в изгибе шагов,
даже боги хотели увидеть Ангелов,
что садились к нему спиной,
он следил за крыльями открытой ладонью,
лицо проводов искрило улыбкой токоведущих дроздов,
все светлые отъявленно станут тёмными,
так подумает он потом…
и закат вытер сухой обод мокрым,
и он сказал молчаливо – прощай,
ему было искренне больно,
в отражении лезвий клятву кровью смывать,
столько слёз без единой соли
не помнил разрез его глаз,
в самой сути его драмы
ему впервые на всё наплевать.