Январь мне продал синих раков.
Вручил на сдачу Пастернака.
Февраль разлил чернила. Слякоть.
Март всё слизал. Апрелю - плакать.
Беспечный Май, столкнувшись с Блоком,
ноктюрн сыграл по водостоку.
Июнь фонарь зажёг в аптеке,
а ночью (с чёрным человеком
и незнакомкой) в ресторане
«In vino veritas!» горланил.
Ну, а с Июлем, через сени,
зашёл задумчивый Есенин.
Загнал кленовые серёжки -
принёс вина и две гармошки.
Явился Август смехотворный.
А следом в белом Саша Чёрный.
Сбежались все, и он сбежался.
Кричал, как все, и докричался -
уехал с чёртом на гитаре.
Вполне в его репертуаре.
Сентябрь - месяц бутафорный.
В слезах весь переплёт оконный.
В соплях опять же занавески.
Тут пить - все аргументы вески.
А вот Октябрь - стихотворный.
Пешком вернулся Саша Чёрный.
А с ним два друга закадычных -
насочиняли нам прилично.
Поэтов в октябре, как сажи.
Принёс их Саша в саквояже.
Тут вам и сила символизма:
Бальмонта уложил он с клизмой,
а томик Брюсова - к штиблетам.
Прикрыл всё это пистолетом.
Ноябрь - месяц философский.
Тут будет кстати Маяковский.
«Триумф!» - он курит папиросы.
Табак крепчайший - нет вопросов.
Не зря же музы его мают -
он в облачных штанах гуляет.
Вино, я слышал, из стакана
плеснул он в морду океану
и по скуле сам вмазал рыбе…
Портвейна жаль - уж лучше б выпил.
Декаб(ы)рь спёк мне кулебяку.
На сдачу выдал Пастернака…
…Так долго длился этот год.
Зато собрался весь бомонд.
Упала на пол чья-то тень.
Пойду, - повешу на плетень.