С чего начнется исповедь убийцы?
Пусть с крика, что пронзил глухую ночь.
Тебя не знал я, но, бывает, снится,
Мне мать, что босиком уходит прочь.
Я начал жизнь средь сладкого порока,
Средь тех, кто знает цену для любви.
Познал изнанку мира раньше срока.
Коль дарит что судьба – скорей бери.
Все в мире продается. Вещи, люди.
Поэтому я не был удивлен,
Когда без проволочек и прелюдий
За горсть монет был продан и клеймен.
Пожалуй, я гордился тем, что выжил,
Пройдя тот Ад, что многих погубил.
Их крики до сих пор во тьме я слышу,
Хоть многих я своей рукой убил.
Мне часто приходилось быть жестоким.
Любая слабость – смертный приговор.
Все то, что я обрел, дано немногим.
Плевать, что я подлец и наглый вор.
Пьянила вседозволенность, как брага.
Что совесть, если мир у ног твоих,
Когда внутри веселье и отвага,
Ты думать забываешь о других.
Она была такая же хмельная.
Свободная и дикая, как я.
Я шел по жизни, маски не снимая,
Но тут отозвалась душа моя.
Цена, увы, была мне не под силу.
И кровью заплатил за нежность я.
И сердце навсегда во мне остыло,
Я сам – палач и сам себе судья.
И я судил. На смерть. Такая плата
Тебя достойна. Я хотел забыть,
Но, ты… Уж лишком тяжкая утрата
Для грешника, что не посмел любить.
Наемник не умрет в своей постели.
Я это знал всегда, так, что ж тянуть?
Когда вино и страсть осточертели,
То, почему бы не окончить путь?
Последняя добыча. Хищник пойман.
Я видел все. Чего еще желать?
Хотел уйти бесшумно и спокойно,
Но вновь судьба насмешничает всласть.
Герой? Спаситель? Смех один и только!
Хотя, какая разница теперь.
Мне слишком безразлично, слишком горько.
Повержен и пленен, как дикий зверь.
Вот только зубоскалил я недолго.
Глаза, что так похожи на мои.
И песня, что стучится в сердце звонко…
Да, перед ней падут и короли.
О, небо! Я не знал, что будет дальше,
Я так привык по жизни быть один.
Впервые мне как - будто стало страшно,
Но взгляд ее шептал, что я любим.
Любовь. В борделе учат только страсти.
Убийца может только обладать.
Она в моих руках и в полной власти,
Клянется мне себя навек отдать.
В душе смятенье, сердце бьется в ребра,
Я не дышу и кругом голова.
Я не встречал нигде тебе подобных.
Не знаю, подберу ли я слова.
Но свет очей, как пламя золотистых,
Смягчил убийцы сумрачную спесь.
Он был настолько радостный и чистый,
Что душу осветил во мне, как есть.
И где-то там, внутри, проснулось солнце,
И словно мир очнулся ото сна.
Подумать только, грешник и смеется!
Немыслимо. Убийца и она…